Тревога, горе, наслаждение, смерть — это, по сути, один, и всегда один, способ существовать.
Фрида Кало

Мои чернильные миры…
Там кисть и краски
ещё способны жизнь творить –
сквозь боль. И страстью
я одержима… Баобаб –
он врос корнями
и в плоть мою, и в кровь… Я раб.
Он – лёд и камень…
он муж, дитя, дамоклов меч –
в его объятьях
я забываю гнев и речь…
Что ложь? Проклятьем
не вырвать жала из души.
И будь я пьяной,
проблем вином не заглушить –
всплывут. Что раны?
Колонна сломана. Корсет…
какой по счёту?
Я мотылёк, познавший свет,
бунтарь. И ропот
толпы карающей мне чужд.
В конце, с обрыва,
я рассмеюсь и полечу
золой игривой.
Нет, мне не страшно. Я грешна,
распутна – знаю.
Чувств нерастраченных полна,
мечусь по краю…
И только краски, боль впитав,
кричат с мольберта,
что жизнь – дерьма и света сплав.
И, к счастью, смертна...