На заре брусничной из травы росистой
ринулись в атаку рыжие бойцы.
Под кривой сосною на сухие листья
головы сложили чёрные жнецы.

Рослые солдатки разорили хату
и забрали деток в рабство навсегда.
(Пробегал по лесу к лежбищу сохатый,
сбросил на полянке острые рога...)

В тереме глубоком ломятся амбары,
лапки гнёт в неволе муравьиный род.
Фуражиры носят гусениц недаром:
кормят амазонок новенький расплод.

Нам во сне явились мёртвые сестрицы -
закипела в сердце древняя вражда.
И за нашу матку - чёрную царицу
мы загрызли в яслях красненьких солдат.

Не ходить поганым по лихой дороге:
не таскать добычу к рыжим в закутки.
Стражи заметались на сигнал тревоги,
развели свирепо челюсти-клинки.

Не видать, сестрёнки, нам гнезда родного,
не найти полянку с золотой сосной,
и не жить нам тлями на листе убого -
мы погибнем нынче в схватке роковой.

И сцепились насмерть челюсти и жвала,
от шальных укусов корчились враги.
Там у кромки поля лапки я поджала -
разрубили сердце челюсти-клинки.

Небо багровело, заходило солнце,
и хвоя летела с золотых ветвей,
крылья стрекотали, а в глазах на донце
полз в янтарном свете белый муравей.