Питер — столица мира. Так порой говорят.
Остальное — сплошные окрестности, третьи миры, задворки.
Вот только шпиль Петропавловки — как золотая дыра
В небе оттенка джинсы’ изрядно потёртой...
А всего полчаса на автобусе в никуда — 
В край финских названий, русских людей, китайских товаров — 
И вот перед нами /наверное, это место и есть пословишный Божий дар
Или, по крайней мере, тень Божьего дара/
Домишко из тех, что поэты зовут избой,
Заборная часть — для калитки, дальше забор не нужен,
А если попасть на чердак — то небосвод не белесый, а голубой
Сквозь кровлю пробитую может быть обнаружен — 
Обычные мелочи райских забытых дней,
Жилище Яги у чёрного-чёрного леса,
У речки, где все черепа Иванов съеденных — скрыты на дне,
А в самой избе — пианино /сразу видать, что для чёрной мессы/.
Но если ты не Иван, то кто тебя станет есть?
Накормят, напоят — такие уж тут порядки, — 
А потом поведут /за грибами… Ага, так и поверили!../ в тёмный-претёмный лес,
И вдруг легко набираем банку черники сладкой!
Каким дураком представляется сразу всякий пришлый Иван,
Не прошедший в эти пенаты райские фейсконтроля,
Ведь Яга даже по сказкам — усталая женщина-вамп.
А если без сказок — то кто посторонним такие тайны откроет?!