В дождливый день из города уехать,
когда листва -
прозрачная косынка влаги, ветер
и прядь волос, взметенная с лица,

(дождь, как трава, на крышах колосится,
ростками сквозь асфальт восходит дождь,
летят мостов испуганные птицы
над черною дымящейся водой),

сумбур окраин, дымный, ржавый,
победным ревом распороть,
и, грязным брюхом отражаясь
в безумных зеркалах дорог, -

на волю! -
в поля, за овраги, за хаты
дороги уносят, текут, как ручьи,
кривые деревья бегут по закату,
налитому в стекла мои,

швыряет, заносит, - но пусть не тревожит
опасность, - веселая злость, мастерство,
устойчивей яростной скорости, может,
на свете и нет ничего,

и выйдет вечернее солнце, в узоры
пролетающих туч прожигая края,
и, как мальчишка палкой по забору,
затарахтит по придорожным тополям,

и зажужжит, как муха, самолетик,
запутавшийся в бороде дождя,
и поезд кнутом изовьется в полете,
в лабиринты холмов уходя, -

да! - в нагроможденья вечерних теней
врываться, вгрызаться упрямо,
там город, он порист от желтых огней,
он тверд, но изъеден огнями,

ладони домов взметнулись, белея,
навстречу - пора тормозить, добрались…
Но мир, накренясь, потерял равновесье,
и тучи, качнувшись, повисли на небе,
готовые рухнуть. Вершинами вниз.