Летает тополиный пух,
и лужа лежит, как шкура белого медведя.
Пушинки делают зримыми
мельчайшие движения воздуха.
Здесь крутятся завихрения,
мелкие, как детские волчки, а там
течет низкий и мощный, как Гольфстрим, поток...
И вдруг внезапно
убыстряет ход и втягивается в подворотню,
как в жерло пылесоса.