«Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?»
Венедикт Ерофеев

Шестого марта, очень рано, в начале пятничного дня, душа, облитая нарзаном, чуть не покинула меня. Не торопясь вставало солнце, всё в перламутре и лучах, а я лежал на дне колодца, кривыми ритмами стуча. Мне было сумрачно и лихо, мой разум сник и осовел. Вдруг голос, вкрадчивый и тихий возник в помятой голове. Давай, сказал он, двигай, Саня, тащи в палатку телеса. иди, иначе хуже станет и не смотри, что ты в трусах. Рецепт лечения несложен: что пил вчера? Нарзан? Не лги. Ах, ты лечился! Вот ведь рожа... Сидит и пудрит мне мозги. Вставай, родной! Я понимаю... Ну а кому сейчас легко? Гляди, гляди – Костян хромает. Небось побрёл за коньяком. И ты ступай. Да мне известно про твой хронический гастрит, про слабость и живот из теста... Ну что опять? Башка болит? Короче, так: берёшь авоську, очки и тысячу рублей. Уконтрапуплю, если с Костей придёшь уже навеселе. Пить будешь дома, под контролем – как только твой взыграет дух, и словно чокнутый на воле, взовьётся разум, я уйду.
Я был замочен, выбит, выжат, как жулик, взятый за угон. Я был раздавлен, словно чижик, железной логикой его. Внутри привычно заурчало. Желудок сделал кувырок. Я тихо встал. Душа молчала. Совсем. И я пошёл в ларёк.