Дело было, говорят,
Лет примерно сто назад:
Жил печник в одной деревне,
Не особенно богат.
Он сидел в своем дому,
Как явились в дом к нему
Два военных: собирайтесь!
Ой, куды ж меня? В тюрьму?
В те года – кругом разбой,
Так что сдрейфил бы любой.
“Попрошу, – сказал военный, –
Ваш инстрУмент взять с собой”.
Делать нечего, не сбечь…
Не об том, однако, речь.
Привезли его, короче,
Ильичу исправить печь.
Починил. Ну и лады,
И ступал бы от беды,
Но спросил он (бес попутал!) –
“Мне заплатят за труды?”
Оба-двое из ЧеКа
Пристыдили печника:
Коммунизм же! Труд – без денег!
Аль не слыхивал пока?
А слыхал про Соловки?
Вот запишем в кулаки –
И поедешь по этапу!
Нам возиться не с руки,
Тут у нас - народный суд:
Вот осудим в пять минут,
Расстреляем у сарая –
Бабе лапти отнесут.
Расплатиться – не вопрос!
А ничё, что свой ты нос
Вместе с глупой головою,
Между прочим, цел унес?
Помолившись небесам,
Наш печник - да по лесам,
Счастлив, доверху доволен,
Как идёт – не чует сам,
Воротился в дом родной,
Обнялся с родной женой.
Жив-здоров, и слава богу,
Не калечный, не больной…
Ну, жена его корит:
Где ты, как? Душа горит…
Да у Ленина за чаем
Засиделся, – говорит.
(оригинальный текст Ал. Твардовского)
Только вот чай был некитайский - шли тогда бои в провинциях Фуцзянь и Аньхой, было "время милитаристов"...
"Вдалимир Ильич, к Вам ходоки, на колхозы жаловаться!
- А долго ли шли?
- Да поди недели две!
- Наког'мить их немедленно, и чаем гог'ячим напоить! чаем! сладким! а потом - г'асстг'елять... непг'еменно г'асстг'елять..."