Притихла ночь, попавшая в капкан
своих же тёмных дел. Из козней ткан,
безмолвен, сер, таинственно зловещ
квартирный дух. В углу комод – не вещь,
а клацающий челюстями гном;
он в сговоре с луной, что за окном
виси-ит – бледна, огромна и хитра.
Мне б только продержаться до утра.

Луне ловить сподручней на живца.
Вот – гном, вот – я, дрожащий, как овца.
Злодеи! Страх в окно моё проник
и шёпотом поведал мне про них.
Он крался вдоль дивизии дерев,
которые, лунищу подперев
чернеющими сваями стволов,
за лунный беспокоятся улов.
Они наро-очно страшными растут
и каждый выдох чуют за версту.

Но – утро. И луна сошла с небес,
как в бездну – ни с победою, ни без,
бесследно. Воздух бел, рассвет бодрит,
я снова смел, спокоен и побрит.
Двор светел и приветлив, как родной.
Берёзки все прекрасны до одной.
Приблуда страх, скиталец по мирам,
лишь всхлипнул на прощанье: «Ну, пора!»
А я чуть-чуть жалею об одном:
комодом стал невыспавшийся гном.