Господи,
далёкий мой Боже!
Даже если ты не совсем мой
или совсем чужой
и не привык тратить слова на таких, как я,
прошу тебя, ответь, почему
нет у меня ни крова, ни родины?
За какие грехи ты отнял у меня всё,
кроме цыганской тоски?

Я не вижу себя,
но откуда-то мне известно,
что я нагая душа,
летающая над суетою мира
в поисках живого тела,
уютного, тёплого тела.

Разодрать бы в клочья измятую книгу жизни,
главу за главой,
и сжечь её,
и хотя бы на миг
увидеть огонь -
подобие твоего солнца.

Как же горько жить в стороне,
вдалеке,
вне суеты,
вне чужих болей и радостей,
быть внешним и лишним,
быть просто ветром,
просто голой,
голодной душою,
а значит, блуждать в потёмках,
спотыкаясь о камни разума,
о корни сердца,
впившегося в землю!

Отдохнуть бы мне от себя!

Уснуть бы в том шалаше,
что притаился на опушке осени.
Уснуть приблудной собакой,
прижавшись к ногам бродяги...