О цветок лапчатки!
О переплетение воды и солнца!

Автор этой скульптуры - Свет.
Все цветы и люди - его шедевры.
Даже воздух в его руках - глина,
из которой он лепит моё дыхание.

Он мастер гончарного волшебства,
он одарил меня чашами для восторгов,
кувшинами для мыслей,
амфорами для воспоминаний.

Но он ещё и ювелир,
украсивший моё сердце серебряными словами
и золотыми перстнями молчания.

И конечно, он поэт,
ведь моя душа - его печальные верлибры,
татуированные на коже радости.

Но что я всё о себе?
Взгляните вот на это чудо,
так не похожее на меня, -
на цветок лапчатки!
Кто я по сравнению с ним?
Всего лишь грубое животное.
Или изолгавшийся ангел,
что отяжелел от желания лёгкости
и мечется в клетке тоски по раю.

Цветок же кроток и спокоен,
он просто обнажился
с верою в милость солнца,
в щедрость дождя,
в нежность плодородной тьмы,
укутавшей его тоненькие корни.

Вот почему
смирение цветка
безмерно.

Он дрожит на холодном ветру,
он цветёт вопреки осени,
он останется молод до последнего мгновения,
он и есть умирающий ребёнок,
точно знающий,
что после жизни - весна.

Но умрёт ли он?
Или однажды
склонится над ним ласковая ночь
и позовёт, раскрыв звёздные объятия,
и он вспорхнёт мотыльком
и улетит к любимой луне,
подчиняясь притяжению вечности?

Если Любовь - для всех,
то я полон её слезами,
а цветок отлит из её улыбок.

Нет, мы слеплены не из праха -
мы сплетены из радуги Слова,
которое было вначале.

«Посмотрите на полевые лилии,
как они растут:
ни трудятся, ни прядут;
но говорю вам,
что и Соломон
во всей славе своей
не одевался так,
как всякая из них...»*

Но увы,
я ещё не готов...

Мне ещё предстоит
расцвести кувшинкой
над илом истории,
над заводью присмиревшей эпохи,
над зеркалом прояснившейся жизни.

Мне ещё предстоит
расправить лепестки
и вспорхнуть...

О, эта невесомая религия,
написанная на крыльях бабочки,
созревающей в коконе моего сердца!

------
*Евангелие от Матфея, 6, 28-29