Вот и Новый год подходит
и глядит на меня печально.
Кто кого встречает -
я его
или он меня?

Или мы оба так долго ждали друг друга,
что боимся разминуться на перекрёстке времени
и вновь потерять смысл движения к вечности?

Он был мне нужен
как ступень лестницы,
ведущей - куда? -
вверх или вниз?
А есть ли разница?
Там и там притаилась смерть.

Но...

Куда тянет меня душа?
Туда, где исчезнуть - подвиг,
а доживать - позор?
Или туда, где жизнь - отражение Бога
в апрельском ручейке,
в дождинках на щеках листьев
и даже в слезах умирающего?

Но если этот Новый год нужен мне,
то и я ему нужен -
таков закон небесного зеркала.
Вот почему он здесь,
ещё один юноша,
навестивший старого отшельника.

Но скажи, как ты нашёл меня?
Ведь нет дорог в моём измерении,
в этих дебрях свободы.

Здесь пространство - всего лишь уставшее время,
задремавшее на краю реальности,
и я не уверен,
что не стал персонажем его сновидений.

А местное время -
это журчание весенних ручьёв,
шуршание палых листьев,
скрип снега
под ногами поэта,
вышедшего из дома
в поисках потерянной луны.

Здесь нет смысла ждать счастья,
и всё же я гляжу вслед редким прохожим,
которым со мной по пути,
и боюсь тех, кто идёт мне навстречу.

Здесь печаль густа,
как столетнее вино
или лужа крови
под ногами войны.

Здесь радость туманна,
как улыбка поздней осени,
а любовь похожа на ветер,
что ласкается к каждому,
но никому не нужен.

Новый год, ты не праздник,
а последние вздохи старой песни.
Где же очередное воскрешение детей,
которые вырастут новыми стихами?

Новый год, ты попытка Януса
глядеть себе в глаза,
чтобы доказать расколотому надвое сердцу,
что он не двулик
и никогда не был двуличным.

Но зима не поддаётся определению,
она и конец, и начало,
она и кладбище, и ворота жизни;
и окоченевшая старуха,
и неродившийся ребёнок;
она и холодное солнце,
и горячее желание дорасти до весны.

И я верю, что под одеялом смерти
спит дитя по имени Жизнь,
и мне не страшно в этом лесу,
где каждое дерево любимо Всевышним,
где с каждым шагом я становлюсь легче и легче,
и даже грусть уже прозрачна,
как крылышки стрекозы.

Всё, что будет дальше,
будет ради Бога
и для меня.

Будут новые слова,
не отменяющие старых,
а раскрывающие этим опытным пчёлам
бутоны своей нетронутой страсти.

Будут новые надписи тоски
на могилах памяти -
упрямые попытки
оживлять прошлое.

Будет всё,
что нужно мне,
а значит, и тому,
кто меня ещё не забыл.

А пока -
да будет огонь в моей печке!

И пусть дым из трубы
согревает озябшее небо!