Ножи соловьиных трелей
вонзаются в синюю грудь ночи,
и её раны сочатся серебряной кровью.

Луна, ты смиренное сердце тишины.
Ты касаешься моего безумия -
и я чувствую себя распятием на позабытой могиле,
стыдливо прикрывшейся мхом и бурьяном.

Неужели я всё ещё жив,
охранник никому не нужной тоски,
сторож кладбища, куда не приходят живые,
рыцарь невозможной любви,
обратившей мои распахнутые объятия в крест,
певец нерожденного счастья,
истлевающего в животе моей родины.

Я уже наполовину небо,
но всё ещё чувствую стигматы земли.
Долго ли мне оставаться распятием,
на котором умирает мой Бог?