Мои следы на песке -
непонятные иероглифы.
Где же друг, что увидит в них
смысл, заставляющий плакать?

Порою простой булыжник
отзывчивей сердца. Смотри же,
он впитывает так жадно
щедрые ласки солнца,
а ночью готов поделиться
теплом с человеком и ветром
и рад благодарной ладони
озябшего пилигрима.

Камень, израненный временем,
ты был когда-то туманом
в космосе, так похожем
на мёртвую вечность, но это
тоже была иллюзия:
вот ты лежишь предо мною
и ждёшь своей череды
в чудесном жизневороте.

Я такой же, как ты, мы братья!
Смерть превратит меня в камень,
а душу подхватит ветер,
как стрекозу лучистую.
Но однажды она опустится
отдохнуть на скалу горячую,
и, быть может, они сольются,
боясь одного - расстаться,
и новая жизнь начнётся,
и раскроется новое Я,
но чище уже и светлее
того, промотавшего радость.

Неживое - всего лишь майя,
маска на спящей жизни.
Здесь даже плита могильная
не мертва - она ждёт пробуждения.

Воскреснуть не значит начать
всё сначала, но стать хоть немного
живее. А человек -
мыслящий кокон, в котором
зреет крылатый бог.

Всё дробится и вновь сливается,
и камень становится сердцем,
но так глубоко сокрытым,
что не всякий его найдёт.

Глупец, я искал самоцветы...
Но чем они лучше гранита,
на котором горит костёр мой,
или глиняного сосуда,
воспетого мудрым Хайямом
и наполненного весельем?

Так долго глядел я в потёмки,
что в любимых зрачках таились,
в надежде найти там счастье!

А где-то рыдает женщина
над телом убитого сына,
и старец хоронит брата,
и плачет в нём мальчик обиженный.

Да и кто из нас помнит о счастье,
провожая живых, словно мёртвых
или чувствуя трепет жизни
в открытых глазах мертвецов?

Из камней сих - детей Аврааму.
Из песка пустынного - слёзы.
Из лунной печали - улыбки...
И всё это - ради мгновения,
что звёздочкой плюхнется в вечность,
и по зеркалу тишины
живые круги разбегутся...

Неужели воскрес лишь затем я,
чтоб оставить следы на душе
любимого человека?