Звон колокольцев. По снегу на тройке
Едет, устав от утех,
Барин-душа с разудалой попойки.
Музыка, шутки и смех

Всё ещё бродят в крови. На морозе
Он ещё хмелем объят.
Гонит возницу: «Быстрей!» – и полозья
Лихо по снегу скользят.

«Срежем дорогу, – кричит, – через поле.
Прямо по полю гони!»
Буркнул возница, мол, вольному – воля.
В поле свернули они.

Ветер поднялся, завилась позёмка,
Тучи закрыли луну.
Лошади встали. В повозке – поломка.
Путники – в снежном плену.

«Барин, сиди. Я пойду за подмогой!» –
Молвил ямщик и пропал.
Мгла задымилась над старой дорогой.
Барин возницу позвал:

«Эй, возвращайся! Я здесь не останусь.
Мёрзнуть – резону тут нет».
Кони заржали, как будто прощаясь.
Буря завыла в ответ.

Топчутся кони. «Как вышло всё глупо!»
Следом – отчаян и зол –
Падая, путаясь в полах тулупа,
Барин по полю пошёл.

Вьюга поёт и тепло выдувает.
Нет никого на пути.
Ноги немеют. Мороз пробирает.
Силится барин идти.

Крикнул – и воем буран отозвался.
И не видать ничего.
Сел, притаился, как спрятался, сжался.
Дрёма накрыла его.

Видит, вдоль поля босая в рубашке
Таня из лесу идёт.
Лента в косе. Васильки и ромашки
В полном лукошке несёт.

Жарко. В испарине, влажны от пота,
Щёки румянцем горят.
Пó сердцу Тане лесная работа.
К стати – холщовый наряд.

Как хороша, как приветлива – чудо!
Как бесконечно мила!
И – осознание: «Таня! Откуда?
Ты же давно умерла».

«Да. Но сегодня (что было – то было),
Душу тоской не губя,
Батюшка-барин, тебя я простила
И не сержусь на тебя.

Видишь, встречаю тебя на пороге.
И не беда, что во сне.
Видишь, усталый и стылый с дороги
Снова приходишь ко мне».

«Таня, прости. Я тобой наигрался.
Я пред тобой виноват.
Таня, прости, что с тобою расстался –
Сластолюбив и богат».

«Полно. Пустое. Забыта ошибка»
Боль растворилась и страх.
Барин уснул. И застыла улыбка
На помертвевших губах.

Днём откапали в безбрежности зыбкой,
В холоде снежных могил
И удивились, что умер – с улыбкой.
Видно, весёлым он был.