Ты идёшь и куришь — впереди поспешно готовятся к бою
Враги, которых убить суждено тебе одному.
Под сапогами в лужах — падшее небо. Бездонное, голубое,
И лёгкий твой шаг не поднимает мути.
Ты думаешь, ты Иисус? А может, всадник — один из четвёрки — 
На бледном коне, невесомом, подвластным только тебе?
Миллион штыков, готовых прорвать аорту,
Миллион пуль, летящих как град с небес
На отблеск твоей папиросы, ничего не изменят.
Что тебе миллион врагов, если правда — твоя душа?
Миллион врагов… Ты молил, чтобы было не меньше,
И молил друзей безумию не мешать.
А жизнь… Вот такая она прилипчивая зараза...
Сзади слышатся голоса: «Ты умер! Ляг и лежи!»,
Но ты смеёшься в ответ морщинками возле глаза: 
Если покинул тело, разве значит — не жив?
Разве значит, что враг достоен успеха
Даже когда миллион на последнего из бойцов?!
И морщинки от глаза расползаются жгучим смехом
По тому, что раньше было твоим лицом.
Наверное, после боя будет чертям задача — 
Миллион непредвиденных душ попробуй-ка в ад принять.
Ты идёшь и куришь, но считают враги, что скачешь,
Погоняя бледного, тощего как скелет, коня.