Вол и осёл не съедали из яслей сено.
Они созерцали погоду сквозь щели в стенах –
Снег повалил и, значит, время прийти предтечам
Летучей звезды – волхвам. Но встретить их некем и нечем:
Ни Иисуса, ни толстых кружек с горячим грогом,
А безумным рёвом осла да бычьим скривлённым рогом
Не выпросить ни даров, ни минуты славы:  «Смотрите!
Они оказались где надо, и их освятил Спаситель!»
Снежинки слетали как звёзды, сделанные из жести…
Пальцы копыт свили́сь в неприличных жестах,
Да кто же увидит те пальцы в звериных воображеньях?
А на улице между тем сорганизовалось движение –
Подошли: старик с женой молодой да ранней,
Пастухи с отарой своей бараньей,
Волхвы – каждый с большим гружёным верблюдом,
А над ними над всеми – звезды блуждающей чудо.
Зашли, отряхнули от снега плащи и шапки,
Отогнали вола и осла, бросили свежего сена охапку
В ясли, чтобы уютнее плакать младенцу стало,
Родили Иисуса, достали водки. Хватились, а нет ведь сала!
Закусывать постной лепёшкой – не голь же сегодня в сборе.
И пришедшие стали браниться и громко спорить.
«Зарежем вола!» - орали волхвы надсадно.
Пастухам такая идея выглядела досадно –
«Зарежем верблюда!» орали они ответно,
А осёл потихоньку удрал – вроде бы был, и нету!
Иисус подмигнул звезде: «Послать бы орущих к бесам –
Меня завсегда накормит добрый Отец небесный –
Да пойти по делам, пока тут бранятся люди».
Богу чего? – как решил, так сразу и будет.
Вылез из люльки, вышел под снег на стужу,
Осла, к стене прильнувшего, обнаружил,
Посмотрел сквозь щёлку в стене – спор никак не утихнет.
Сплюнул, сел на осла да укатил в Египет.