Литгалактика Литгалактика
Вход / Регистрация
л
е
в
а
я

к
о
л
о
н
к
а
 
  Центр управления полётами
Поэзия
  Все произведения » Поэзия » Циклы стихов » одно произведение
[ свернуть / развернуть всё ]
Tragedie dell Arte. Балаганчик   (Фрагорийский)  


Tragedie dell Arte. Балаганчик
Поэтический цикл с комментариями

Tragedie dell'arte. Если смотреть на жизнь со стороны —
она похожа на балаганчик человеческих страстей,
на маленький антракт, несколько мимолетных ремарок,
ничего не значащих сцен в вечной Божественной комедии…
..................................Блокнот Птицелова. Сад Камней


Игрушки Бога

Мы куклы Творца —
но слепыми сердцами
не помним об этом почти ничего,
от вечности к вечности тихо мерцая
в огромных прозрачных ладонях Его.

Считалочка

Тише тише
тени слышат
шелест вещих привидений
превращений наших свыше
черный ангел не отменит

я — волшебник
страшной сказки
ты — сиреневая фея
вишни вещи
ласки маски
запах мяты и шалфея

дьявол медленных желаний
все смешает в злом эфире
начинаем —
раз-и-два-и
шепот клавиш
три-четыре

Игра в куклы

Понарошку, дети словно,
В куклы мы с тобой играем.
Мир-часы как будто сломан.
В нашем отрешённом рае
Задремало злое лихо…
Этой ночью безмятежной
Ты меня целуешь нежно,
Я тебя целую тихо.

В хороводе привидений
В странных кукольных коробках
Мы скользим с тобой как тени.
Ты меня целуешь робко…
Среди шелеста и хруста
Лет, примет и расстояний,
Без надежд и покаяний
Я тебя целую грустно.

Электронная картинка,
Цифровой обман, причуда,
на экране тает льдинкой —
невесомо,
ниоткуда...

Мышеловка

В чулане запрятав гитару и лиру,
она говорит, что я часть ее мира,
осеннего блюза, вечернего бриза,
ее полнолунного злого каприза...
И так моей жизнью орудует ловко
моя Коломбина, моя мышеловка,
спасая мою непутёвую душу,
что я опасаюсь, однажды задушит.

С ледяной усмешкой мима

С ледяной усмешкой мима
лёгкий прутик сжать в руке,
тонкой клинописью имя
нацарапать на песке.
Сжечь осеннюю тетрадь —
строки, строфы, катастрофы.
Твой античный белый профиль
на снегу нарисовать.

И от лязганья трамвая
ощутить сердечный сбой.
И какая ты смешная,
и какой же я смешной —
засмеявшись, рассказать
в зимнем парке на рыбалке.
Из бутылки минералку
отхлебнуть, закрыв глаза.

И увидеть, как во сне,
цепи жизней бесконечных,
ощутив себя на вечность
рыбой, брошенной на снег.
И сострить — задорно, жутко,
будто в шутку и всерьёз,
с матерком и с прибауткой.
Грубо, весело —
до слёз.

Наваждение

Легкой дымкой,
тайным ядом
и необъяснимым чудом,
невидимкой,
беглым взглядом —
появилась ниоткуда.

Тонкой похотью суккуба
не ласкала, но томила,
лишь податливые губы
всё шептали
«... сладкий, милый
ты и Альфа, и Омега...»
Не любила, но хотела.
Неопознанное эго —
и светящееся тело...

Канула в ущельях улиц —
и ни слова, и ни слога.
Будто к сердцу прикоснулись
ледяные пальцы Бога...

Золотое платье

Звенел тревожный сумрак над кроватью
и гас твой голос, как виолончель.
Ты надевала золотое платье
с мерцающей застежкой на плече.

Я всё запомнил: как дрожали блики
в стеклянном жёлтом шаре ночника,
и в полутьме лицо казалось ликом,
и как была рука твоя тонка.
В незрячем сердце вызывали жалость
дыхания чуть слышные сверчки...
Я помню, как мучительно сужались
зелёных глаз змеиные зрачки,
когда в меня, так зло и оголтело —
чудовищем, таящимся в воде —
из кокона нефритового тела
взглянул жестокий древний лицедей.

И ты была его марионеткой,
с льняной копной волос и нежным ртом —
изящной, хрупкой лунной статуэткой,
безумной куклой в платье золотом.

Festa delle Marie. Пьеро

Под венецианской маской
вздрогнет вдруг живая плоть —
чтобы мимолетной лаской
побольнее уколоть...

Усмехается Лукавый —
на ловца и зверь бежит.
Слева смерть, мой ангел, справа —
наспех прожитая жизнь.

На ветру трещат прищепки,
пляшет грязное бельё,
и на части рвётся тщетно
сердце тёмное моё.

Скачет бесом злая память,
Прячет совесть, будто вор.
В каждом взгляде лед и пламя,
в каждом слове — приговор.
Яд размешивая с сидром,
Мне отсчитываешь дни.
В каждой комнате — клепсидра.
В каждом зеркале — двойник.

Коломбина страшной сказки,
стерва смешанных кровей,
голод мечется под маской
детской кукольной твоей.
Я в тебя не брошу камень:
Тихо плача и греша,
под китайскими шелками
горько светится душа...

Ciao, bambina, sorry

Sorry, нежная bambina!
Среди кружев и мимоз,
не печалься, Коломбина,
я не стою горьких слёз.

В балаганчике уютном,
где любовь и простота,
трагик страсти и капризов
превращается в шута.
В кураже сиюминутном
что бы ни сказала ты —
поскользнется на карнизе,
оборвется с высоты…

Что его лишает дара?
Он похож на дурачка,
в миг любовного угара
мир сужая до зрачка.

Лёд слюдой над снегом стынет,
Я желаю мира всем.
Так уходят из гостиниц,
уезжая насовсем.

Тихо трону, грустью скован,
как уволенный портье —
статуэтку из Китая,
складки плюшевых портьер,
флорентийского алькова
белоснежный балдахин…
Ciao, bambina, покидает
балаганчик Арлекин.

Клакеры

Яд змеиный в сотый раз по кругу.
Колкости всё чаще, всё острей.
Заражая бешенством друг друга,
Люди превращаются в зверей.

«Поелику», «вельми» и «понеже» -
Ëрничает клака в шапито.
На манеже клоуны всё те же,
И на каждом — белое пальто.

Не улыбки — злобные оскалы
Чёрных саркастических страстей.
Сворами бросаются шакалы,
Разрывая мясо до костей.

А потом, «сумняшеся ничтоже»,
На костях играют в домино.
С ними рядом постоишь — и тоже
Станешь сам со сворой заодно.

Так недолго в тягостном дурмане
Душу проиграть чертям в лото!
Сколько дураков ещё обманет
Вурдалака белое пальто?

Неизменны оборотней нравы -
Злой смешок и шёпот за спиной.
А споткнëшься — и тебя затравят,
Брызгая отравленной слюной.

Масло в пламя снова подливают,
И дымится раскалённый трут.
Мало ли людей уже сожрали?
Много человек ещё сожрут?

Чердак

Гаснут улицы и лица.
Затихает балаган.
Среди старых книг пылится
мой игрушечный наган.
В сизой дымке никотина
улыбаются хитро
ангел в маске Арлекина,
дьявол в шапочке Пьеро.

С хрипотцой протяжно дышит
в жутком хламе чердака
в балахоне из ледышек
тошнотворная тоска —
на плечах гнездятся птицы,
чьи стеклянные глаза
могут в темноте светиться,
что святые образа.

Ей под ноги выпадает
из букета белена,
я бесстрашно наблюдаю,
как идет ко мне она
цепкой поступью вороньей
по сухой разрыв-траве —
гладить ледяной ладонью
по холодной голове.

Finita la commedia
(performance)

Шумно в плюшевом партере. Реют алые кулисы.
Сладко дышит кафетерий в нарумяненные лица.
Автор вежлив, будто маклер - он у зрителей на мушке
В ожидании спектакля под названием "Ловушка".

У наездников фиакров зрелищ блажь по твёрдым ценам -
И в кольце амфитеатра на манеж похожа сцена.
Там, гирляндами расцвечен, балаганчик-табакерка.
В канделябрах меркнут свечи, сыплют кукольные клерки
Разноцветные стекляшки... Где тут люди? Где тут куклы?
Карабас даёт отмашку и в кулак смеётся пухлый.
В париках и птичьих масках куклы в ярком круге света
Начинают пьесу-сказку танцем злых марионеток.

Нарастает эйфория, кружит вихрем по спирали,
Игры рушит ролевые - жизни хрупкие стирая.
По стеклу железом режет звук трубы Иерихона.
Возникают на манеже люди в белых балахонах.
Вельзевул даёт им в руки окончательную визу.
Карабас, бросая кукол, превращается в маркиза.
Куклы заперты, как мыши, в балагане из стекла.
Кошки мечутся на крыше, а на сцене - ку-клукс-клан...

Блеск и рокот меди звонкой рвёт кулисы, рушит стены,
Исчезает перепонка между площадью и сценой.
Носит ветер пыль и блёстки, раздувает пламя века,
Жарко пляшет на подмостках, где линчуют человека...
Карнавал визжит в разгаре. У кагора вкус прогорклый.
И от бутафорской гари перехватывает горло.

Таро

Сбрось рубахи с карт, судьба-сестрица,
надоел кураж и вечный вист.
Башню сносит у императрицы,
на верёвке висельник повис,
спят в арканах призрачные клады...
Во Вселенной всё как мир старо.
Как ни двигай горькие расклады —
Не откроет нового Таро.

Тьма в душе, звериные повадки...
Жизнь тебя не учит ничему.
Кто ты, певчий человек-загадка?
Где твой Бог, и служишь ты кому?

Шелестит колода золотая,
Мечет карты умный людолов.
Деньги мир — любви предпочитает,
их меняя после на любовь.
Катится влюблённых колесница
в колесе взбесившейся судьбы,
и безумец с ландышем в петлице
в грязь летит под хохот голытьбы.

Привыкай быть дураком в дороге,
трогать бубенцы на колпаке,
песни петь, надеяться на Бога,
кочевать по свету налегке,
бисер слов метать перед невеждой,
веселиться в шаге от беды,
накрывать погибшие надежды
картой перевернутой звезды.

Умудренный болью от ушибов,
за собой сжигающий мосты,
в круге повторяемых ошибок
главная погрешность — это ты.

Скатертями путь, как снегом выстлан,
Лёгок, светел, гол ты, как сокол.
Даты жизни, как скупые числа
Скрыты в картах, брошенных на стол.
В душу глянет жрица с укоризной
и шепнёт: исчерпан твой лимит.
Страсти вечной, как и вечной жизни
нет на этом свете, mon amie...

Ночная барракуда. Арлекин

Ночная барракуда затепливает бра.
Приходит ниоткуда мой сумеречный брат.
Глядит из мрака комнат, пьёт красное вино.
Он даже в мыслях тёмных со мною заодно.

От взгляда и до слова всё в памяти держа,
Он помнит, кем был сломан серебряный кинжал…
Но, с тщательностью клерка запрятав остриё,
Хранит он в табакерке безумие моё.

Ты плачешь и смеешься со мной наедине,
Не задавай вопросов, кто я и кто он мне.
Не трогай злые струны, не спрашивай его —
о брате никому он не скажет ничего.

О том как праховертом сжигал он все мосты,
о том, что он до смерти боялся высоты.
О том, кому назло он из-под венца бежал.
И почему был сломан серебряный кинжал…

Наступит день, и некто прозрачный, будто дым,
Тихонько спрыгнет с неба, взмахнет сачком своим,
Светящуюся душу поймает на лету —
И я шагну наружу, за тонкую черту.

Луны печальный мячик укатится за мной.
Наверно, он заплачет, мой брат, близнец, связной…
И уходя неспешно в ущелья из стекла,
Двойник осиротевший покинет зеркала.

Ночная барракуда затепливает бра.
Приходит ниоткуда мой сумеречный брат.
Глядит из мрака комнат, пьет красное вино.
Он даже в мыслях тёмных со мною заодно…

Беспутный ангел

И вспыхнет надцатая осень,
я стану старше и нудней,
когда увижу — ветер носит
беспутных ангелов над ней.

Свернется времени калачик
пружиной в кукле заводной,
и кто-то обо мне заплачет,
как тень склоняясь надо мной.

Аптекарь мне отмерит счастья
горючего скупой глоток,
и душу разберет на части
мой педантичный личный бог.

Научит мудрости печальной,
преподавая мастер-класс,
потом сочтет исход летальным —
но не закроет мертвых глаз,

чтоб лежа в ящике фанерном
я видел всё — и мир иной,
и как парит легко и нервно
беспутный ангел надо мной.

Муза, нектаров полны твои амфоры...

Муза, нектаров полны твои амфоры звонкие.
Горы тяжёлых плодов покрывают алтарь.
Капли дождя вплетены в твои волосы тонкие,
Плавится в сотах из воска медовый янтарь.

Что за отрада, считая секунды, мгновения -
В каждой молекуле жизни рассматривать свет,
Чувствовать лёгкий озноб от соприкосновения,
Будто ходить босиком по колючей траве.

Осень идёт, и становишься старше и строже ты...
Бледный кочевник таинственных древних кровей,
Я — лишь новеллы читаю о пройденном, прожитом
В линиях лёгких на узкой ладони твоей.

Что за награда, идти сквозь листву золотистую,
Видеть, как радостно ты и светла, и тиха.
Будто древесный псалтырь не спеша перелистывать,
Душу свою исцелять совершенством стиха.

Гротеск

Когда вода в дождей сезон
Стекает по стеклу,
Причудливый мне снится сон:
Как будто бы в углу,
Где на стене грибная сыпь
И жарким днём - озноб,
Стоят напольные часы,
Похожие на гроб.

Лучи рассветные блеснут
За каменной стеной -
Поёт отхóдную ко сну
Их голос жестяной.
Но ровно в полночь нежный звон
Воскреснет в тишине,
И оживëт пустынный дом
И жутко станет мне.

Послышится из клетки писк
Умершего щегла,
Рассыпет страх фигурки из
Богемского стекла,
Пучки волшебной сон-травы,
Кленовые листы,
Венки из лилий восковых
И раковин пустых.

Злым блеском освещая мглу
В тиши, где я молюсь,
Пасьянс разложит на полу
Серебряный моллюск...
И вновь душа в тоске глухой
Очнётся ото сна,
И устремится на восход,
Кошмаром смущена.

Но стихнув, станет втайне ждать,
Упряма и горда,
Что шёпот ветра и дождя
Вернёт её туда,
Где полон сон фантомных тел,
И призрак со свечой
Часы заводит в темноте
Невидимым ключом.

Лунное вино и блюз

Мой тёмный, мой последний из зверей
Проходит через тысячу дверей,
Всё медленней звучит негромкий блюз,
И звуки шелестят как будто врозь.
Померкший свет проскальзывает сквозь
Сознания сужающийся шлюз.

Всё холодней морской вечерний бриз.
Посверкивает миллиардом брызг
В небесной чаше лунное вино.
Клубится звёзд сгущающийся круг,
в кругу — мой Бог, играющий в игру,
где смерти нет и мы с тобой — одно.

Душа его заходится от слёз.
Молчи, не плачь. Ведь я богат как Крёз.
Внутри меня — планеты и века.
Я круг черчу, крошится в пальцах мел.
Истаивает всё, что я имел —
Пыль золотая на моих руках.

Всё тяжелей во сне яблокопад…
От лёгких слов осталась скорлупа,
Не замечай, когда я мир сотру.
Всё тоньше наших жизней переплёт.
И, постепенно превращаясь в лёд,
Всё тень моя прозрачней на ветру.

Ревность

Темно в небесном закулисье,
Где угольком угас закат,
И бестелесный живописец
Неторопливо, наугад,
Коснулся неба лёгкой кистью
С прозрачным лунным волокном.
Твоих шагов сухие листья
Прошелестели за окном...

А я сидел и слушал чутко
Вечерних звуков перебор -
Как ты вошла с невинной шуткой,
Несла какой-то милый вздор,
И был нежней старинных музык
Твой голос и касанье рук...
Смотрела ты,
И взгляд был узок,
И беззащитно близорук.
И на брелке ключи качались,
И нá пол падали, звеня...

И незаметно, непечально
Тоска оставила меня.

Театр теней

В анфиладе зеркал, сквозь шорохи
Коломбина походкой лисьей
в пеньюаре из лунного шёлка
ускользает во тьму закулисья.
И хватает азарта и блажи ей
торопиться ночным эскортом.
Рвутся маленькие адажио
из шарманки старой потёртой.

Ниспадает истлевший занавес,
оживает привычка красть,
воскресает в алькове заново
злая юность, чумная страсть.
И сверкает пыльца летучая,
и качает сквозняк перо...

В Коломбину, лгунью певучую,
безответно влюблён Пьеро.
А она тоскует от голода
по тому, чьи шаги легки.
В лабиринтах проклятого города
сгинул ветреный Арлекин...

Повелитель небесных медиа,
вечный кукольник кратких дней,
мы - актёры трагикомедии,
зазеркальный театр теней.
Стрелки вспыхивают от стронция,
замедляют обратный ход.
Рассыпается призрак Моцарта
горстью горестных звонких нот...

Время в срок исполнит обязанность
занавешивать зеркала.
Что-то главное не досказано.
Оглянулся - а жизнь прошла.

Bella Donna

… Он рисует замок белый,
Bella Donna, Donna Bella,
В небе башен тонких стрелы,
в башнях окна изо льда,
дремлют гости за столами,
и в камине тлеет пламя.
И дрожит над головами
Невечерняя звезда.

В паутине палантина
ты появишься в гостиной.
Он художник, ты — картина,
вешнеглазая беда.
Время — сгусток сновидений,
где тела сгорят и тени,
где от слез и сожалений
не останется следа...

Он уже почти не дышит,
Голос мягче, речи тише.
Плоть его четверостиший —
нежных строк белиберда.
Тихо растирая краски,
Бог в венецианской маске
Медный ключ от горькой сказки
Нам оставит навсегда.


© Птицелов Фрагорийский. Tragedie dell Arte. Балаганчик. Стихи

Аудиотреки


Видео
Опубликовано: 05/02/21, 06:48 | mod 25/05/23, 05:31 | Просмотров: 451 | Комментариев: 14
Загрузка...
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии (14):   

Мир-часы как будто сломан.
.
Среди шелеста и хруста
Лет, примет и расстояний,
.
Скачет бесом злая память,
Прячет совесть, будто вор.
.
С хрипотцой протяжно дышит
в жутком хламе чердака
в балахоне из ледышек
тошнотворная тоска —
.
Наступит день, и некто прозрачный, будто дым,
Тихонько спрыгнет с неба, взмахнет сачком своим,
Светящуюся душу поймает на лету —
.
Плоть его четверостиший —
нежных строк белиберда.
.

Очень понравился цикл. Отметила для себя строки-образы. 
Спасибо!
Наталья_Степанова   (09/06/22 08:56)    

Спасибо. Если честно - то этот цикл любимый у меня, пожалуй. Ну и удачно всё с ним складывается - и песен написано разными авторами несколько, и альбом ребята из рок-группы делают сейчас, и аудиоспектакль по нему делает в Питере Юрий Башкин (тут несколько частей есть), и так народ озвучивает - для себя. И в журнале опубликовали - в общем, сложилось с "Балаганчиком". Рад что нравится Вам.
Фрагорийский   (09/06/22 11:07)    

да, замечательный цикл. Потому что живой - в подаче, динамике, эмоции и смыслах.
Наталья_Степанова   (09/06/22 11:12)    

Привет, Юрий!
Надеюсь, я туда попал. И чтобы попасть туда, куда я попал, чтобы написать коммент на проанонсированный тобой в ВэКа цикл, мне пришлось зарегиться здесь - не знаю где. Ну ладно - надеюсь, что попал туда, куда надо. Хоть и ни хрена не вижу из того, что щас пишу.
Может, потому, что - с телефона. Ладно.
Короче. Мне, к сожалению, не по душе все эти театро-философо-архетипы, типа Пьеро, Баландин, Арлекинов и прочих Балаганчиков. Хоть и дружен, надо заметить, с некоторыми гениями - оттуда и отсюда, - которые лихо варьировали этими образами. Но от себя скажу то же, что и ранее тебе говорил: ты - гений! И несмотря на всех, мать их, Арлекинов, тебя стоит внимательно перечитывать и - думать, думать, думать. Ты - мастер!
Рopivan   (28/04/22 14:42)    

Привет!
Ты туда попал.
Здесь кстати отличные авторы. Слабых я и не смог бы назвать, пустых. Все интересные. Их не много - тут конечно не Стихира. Но зачем много - тут качество и "все флаги" здесь.
Аудио-поэзия, стихи хорошие, и всё такое. Клондайк для музыкантов, читателей, писателей, я бы сказал.
Убил меня просто. Дай пожить еще) Гении уже там, а мы пока что тута, и хотим подольше помучиться)
Спасибо тебе большое.
Хорошо на душе от твоего комментария.
Фрагорийский   (28/04/22 16:55)    

Шикарно, Юра. Взяла в избранное, ибо хочется еще не раз перечитать. Кристальные стихи, то бишь совершенные, на мой взгляд.
respect
Елена_Картунова   (14/12/21 07:31)    

Очень рад что добрались до моих лирических стихов)
На днях выходит номер журнала с пародиями - я видел верстку. Вполне себе ничего - ярко получилось) Читателям нравится - и пародия, и первоисточники, я ссылки даю на вашу страницу.
Фрагорийский   (14/12/21 11:27)    

Спасибо, Юра) Рада, что оказалась полезной  biggrin 
Будем ждать выхода сборника smile
Елена_Картунова   (14/12/21 14:26)    

Лена, это не сборник. Это полноценный литературный (и литературоведческий, и т.д.) журнал. Толстый литературный журнал. Серьёзное издание.
А сборники - это другое.
Фрагорийский   (14/12/21 23:21)    

Здравствуйте, Юрий:) Да, это круто... слово классно не подходит, это круто...

и кто-то обо мне заплачет,
как тень, склоняясь надо мной. - возможно, здесь лишняя запятая после "тень"? хотя можно и так, наверное...

и как парит, легко и нервно
беспутный ангел надо мной. - здесь запятая не нужна, как мне кажется... и я бы подумал над "чтоб лежа в ящике фанерном...", ну не нравится мне "чтоб лёжа":)

да.... прочитал... очень много, конечно:) но очень сильно... многое понравилось, Юрий:) у Вас очень интересное видение, ощущение поэтических образов, свой стиль, я бы сказал...
Радости Вам:)
Лис
Алексей_Лис   (05/02/21 05:32)    

Убрал=)
Откуда они взялись - я сам не люблю запятых, особенно в стихах - их минимум должно быть)
Чтоб лёжа в ящике - тут нормально всё. так и должно - не нравиться. нельзя чтобы лежа в фанерном ящике человек испытывал удовольствие и гармонию. тут оно так... должно царапнуть, оттолкнуть.
В общем, такая вот тонкость) smile 
Спасибо, Алексей. Рад, что прочли и понравился мой "Балаганчик")
Фрагорийский   (05/02/21 06:51)    

Очень понравился цикл, Юрий... это можно читать и перечитывать... практически в каждой части есть свои находки... это я не льстю, серьёзно...
по "чтоб лёжа" понял:)
Алексей_Лис   (05/02/21 06:52)    

Я сам люблю Балаганчик.
Время такое, не хватает его - хотим с Гошей сделать альбом этот, добавить еще несколько маленьких текстов сюда. Посмотрим... как оно будет всё)
Спасибо, мне очень приятно услышать добрый отзыв в адрес этой работы.
Фрагорийский   (05/02/21 06:59)    

Да, это будет интересно. Это работа, серьёзная работа со словом.
Алексей_Лис   (05/02/21 07:01)