Мой первый Первый Май –
на пятом лишь году.
Флажок скорее дай –
на праздник побегу.
Один твой шире-шаг
как два моих топ-топ.
Смеешься: «Хороша!
Гляди, не плакать чтоб!»
Сожмешь ладонь мою,
скрепляя уговор.

И в майском том строю
мы вместе до сих пор.

***
Помнишь гэ-дэ-эровского мишку
с ценником в 14 рублей?
- Дорого, - тебе сказала. – Слишком.
Мамка заругается.
- Не дрейфь! –
ты мне улыбнулся – и Потапыч
мною расцелован в черный нос.
Помню мамин взгляд и голос папы:
«Не было и нет получки, но
погляди скорей каков зверюга
к нам пришел сегодня на обед!»

Я уже большая, только друга
лучше папы не было и нет.

***
Снился отец.
Сидим, как будто,
на крыльце. Он гладит меня по волосам,
говорит невпопад: «Завтрашнее утро
дождливым будет, гляди-ко сам:
тучи прилипли к горизонту, как мухи,
только что не жужжат, надоеды!»
Вздыхает: «Как там мои старухи,
Фая и Фиса? Сам-то к ним не поеду:
до смерти ведь испугаю хворых –
лучше ты, сынок. Вспоминай о них чаще.
Может, надо чего. Молоко или творог…
У Фисы вон прохудился серенький плащик -
зябнет, поди».
Сам – в домотканой рубахе.
Ладони – в мозолях, у прадеда Алексея
были такие же. «Нынче я - пахарь:
пашу и пашу землю.
Жаль, ничего не сеют.
Такая вот, понимаешь, бабочка-полька», -
до боли знакомая присказка.
Светлый, спокойный,
улыбается: «Люди хорошие, только
сами о том не знают, отсюда и войны».
Обнимает меня, тычется в щёку колюче:
«Бывай». Замираю – и до гусиной кожи.
Отец крестится и шагает за липкие тучи…

…Наутро, и вправду, пошёл дождик.