Мои слова параллельны твоему нелинейному взгляду — 
Неевклидова геометрия скрыта в мелких деталях,
Из крана на кухне золото, смирна, ладан
О космос раковины бьются и улетают
В трубу неполученного — адресат, вероятно, выбыл.
Стена комнаты выворачивается наружу,
Отправляя себя на ежедневный вечерний выгул,
Потом возвращается, предвкушая тепло и ужин,
А мы всё ищем тангенс прямых траекторий
От пункта «Б» до принятия волхвизации — 
Мы друг другу ближе, чем виги — тори.
Но даже если не так, гордимся, что можем казаться.

Хоть за окошком снег, Рождество давно позади.
Ни вол, ни осёл не вышли волхвам навстречу
С букетами белых лилий (или красных гвоздик) — 
У животных не часто бывают разумы человечьи,
Да и цветы зимой — не по нам. Впрочем, как и волхвы…
Кран всё роняет дары, бьющиеся напраслиной.
Голая лампа на потолке, как нимб с чужой головы,
Проявляет избитый пол паркетного ясеня — 
Слова, отражаясь от стен, прежде чем онеметь,
Падают грузно. И взгляды туда же падают.
Из крана по-прежнему сыплется золото, а не медь,
Неевклидова геометрия чу’дной волшбою радует,
Стена комнаты выворачивает наружу себя — 
Снова выгуливается перед приёмом пищи,
Кран начинает слегка подвывать, скорбя,
Что никто из нас волхвов непришедших не ищет...