Конверт номер 31
Я торопливо шла по пустой улице частного сектора. – – – ужас стал потихоньку отпускать меня.
(Ирина_Архипова. «Глаза в глаза»)

Я торопливо шла по пустой улице частного сектора. Впрочем, не могла бежать, иначе бы выронила, как последняя раззява, крепко зажатую в зубах сосиску. Или нечаянно перекусила её пополам, и обе ароматные половинки плюхнулись бы в густой слой придорожной пыли. Где сполоснуть тогда песчинки и разную пакость с добытого угощения, если в бегущей вдоль дороги канавке вместо воды давно, в отсутствие дождей и при задержавшейся жаре, местами пузырилась только чёрная гуща.
Огородами уходить не могла. В частном секторе не найти пути свободолюбивой кошке, не терпящей заборов и оград. Повсюду преграды в виде котов, собак и их хозяев. Даже на этой широкой дорожке, ограниченной по бокам высокими металлическими заборами, спрятаться или уступить дорогу велосипедисту, не говоря уже о машине, практически негде. Вот и шарахалась я от каждого звука, прижимаясь к раскалённому на солнце металлу и пытаясь побыстрее проскочить калитки и ворота.
До конца улицы дачного посёлка оставались какие-то полтора участка, как на пути объявились мои давнишние враги: задиристая, но глупая Боня, хамоватый Джек и злейший Мурзик. Они были точь-в-точь копией своих хозяев. Как уж им удавалось одновременно улизнуть со своих участков и сплочённой бандой неожиданно выскакивать у меня на пути, было всегда загадкой.
"Ага!" – осклабился во всю пасть Джек, расстопырил по-бойцовски ноги и набычил шею. Мурзик задрал хвост трубой и заорал кошачьим матом. А толстобокая Боня зашлась безумным визгливым лаем и запрыгала в нетерпении на коротеньких ножках.
Ужас охватил меня и зашевелил каждой шерстинкой. Но испугалась я не за свою драгоценную рыжую шкурку или синхронно появившегося азарта в глазах недругов. Сосиска – мне нужно защищать её!
Не впервой уходить от погони этой своры. Сделав несколько обманчивых шагов, я попятилась, показывая, что собираюсь улепетнуть назад, подпустила, как будто в пугливом оцепенении, вражин поближе, а потом ринулась перед самыми их носами вперёд. Проскочила между Мурзиком и Джеком и понеслась к выходу из этой страшной пыльной улочки. Сосиска от бешенного бега тряслась по обеим сторонам рта, но я помнила, что ни в коем случае не должна её потерять. Сзади в шаге от меня слышалось дыхание рассвирипевшего Джека. Мурзик по-прежнему не уставая вопил ругательства во всю глотку. Где-то далеко, мелко перебирая лапками, визжа, трясла боками Боня.
Я неслась уже по луговой тропинке. "Сосиска, сосиска, сосиска! – бренчала мысль в голове. – Это же угощение для друга Шарика, который днём и ночью привязан к будке. А что сторожить на участке с дырявым штакетником..." Оставалось всего ничего до спасительных кустов чертополоха, куда уж точно не полезут эти привыкшие к комфорту домашние особи, но зубы Джека заклацали над самым ухом: "Прогоню, укушу, загрызу!" И тут, как бывает только в сказках, я чуть головой не стукнулась о ноги самого Шарика. Он, мой герой, стоял с отгрызенной от кольца будки верёвкой на шее. Издалека увидел пёс, как мчусь с непочётным эскортом по направлению к его домику. Переволновался за меня, не помня себя отгрыз верёвку и ринулся на помощь. Враги отступили, ошарашенно возрившись на непреодолимое препятствие в виде огромного деревенского пса. Я положила сосиску перед другом. Ужас стал потихоньку отпускать меня.