Конверт номер 47
Моё сердце поместили в карантин. – – – Не прощают предательства.
(Джон_Маверик. «Карантин»)


Моё сердце поместили в карантин. Ему выделили отдельный отсек в лаборатории, присоединив кучу трубочек, капельниц,
электродов и навесили целую бахрому проводов от следящей аппаратуры.
Почки, печень, лёгкие и прочие мои "запчасти" ушли по назначению сразу. Их исправность не вызывала сомнений. Хирурги
склонились над моим распростёртым телом, как наследники над шкатулкой богатой старушки. Подхватывая прямо из-под скальпеля
отсечённые органы, погружали в специальный раствор и немедленно отправляли на генетические исследования, чтобы определить,
какому пациенту можно вживить мои "детали".
Я витал над ними и с любопытством рассматривал эту "раздачу". Прибор, который использовали для исследований в
первую очередь, был изобретен совсем недавно. Он определял, насколько функционален тот или иной орган для пересадки.
Почки были поражены на 15%, и это допустимая степень поражения для пересадки. Печень - на 10/%, к 30 годам я еще не
нагрешил с вредными привычками настолько, чтобы печень была пропитана ядами. Лёгкие, подышавшие в экспедиции чистым горным
воздухом, уже выжали из себя большую часть налёта от городского смога. Я активно занимался спортом, был молод (всего 30
лет), и для трансплантологов был просто бесценным подарком.
И только сердце, помещённое в аппарат,сразу заставило замигать тревожную лампочку. Внешних повреждений не было, и
его определили в карантинный контейнер. Для последующего и более подробного исследования.

...Перед тем, как поехать в эту экспедицию, я написал завещание, чтобы тело моё после смерти было использовано для
трансплантации органов нуждающимся пациентам. Мой организм всегда работал как часы и был достаточно чист от шлаков и
генетических загрязнений. Я жил один и хоронить меня, в общем-то,было некому.Так зачем зря добру пропадать? Боль от
очередного разочарования просто рвала меня на куски. Ну что она в нём нашла?! Я не видел больше смысла в своей жизни и
рвался в неизвестное, чтобы забыть об этой боли.
Мне не было страшно смотреть на это "пиршество грифов". Я сам так решил и к зрелищу был готов.
Кроме того я имел возможность перемещаться туда, где проводили операции с частями моего тела, спасая пациентов, которые
давно ждали их и надеялись. Я насыщался, словно дерево соками земли, счастливыми улыбками спасённых, радостью их родных,
хирургов, друзей, знакомых. Всё это помогало мне подниматься выше и становиться легче.
И только одно держало меня, тонкой, но крепкой ниточкой привязав к земле: моё сердце. Сердце, которое желало
сохранить в себе моё...
Уже вторую неделю учёные бились над исследованиями, выясняя, почему сердце, практически здоровое, крепкое,
тренированное,не имеющее генетических искажений, категорически отвергалось прибором. Ему меняли среду, меняли частоту
импульсов, нагружали, вводили транквилизаторы, но вердикт прибора был неизменен: "Непригодно к пересадке".
Мне не было жаль тела, растворившегося в толпе вместе с выздоровевшими людьми. Они ничего не забирали у меня
теперешнего. Со мной были теперь только мысли, чувства и память.Я уже не пытался улететь и исчезнуть в другом измерении,
поскольку не удавалось - я крепко был привязан к земле и целыми днями наблюдал, что нового происходит там - внизу.Поначалу
меня удручало то, что я не могу вмешаться, повлиять на события,разворачивающиеся перед моими глазами, но постепенно привык
относится ко всему как к кинофильму.И просто смотрел, иногда переживая, иногда смеясь. Я чувствовал себя отпускником,
который абсолютно свободен от любых дел и обязанностей, живёт вне времени и пространства.И только одно чувство напоминало
мне о земле: ощущение бьющегося внутри сердца. Я всё ещё ощущал его ритм и звук. Лишённый всех телесных ощущений, я тем не
менее чувствовал, как оно сжимается, усиливает пульсацию или замирает от внезапных прикосновений. Оно всё еще жило и болело
во мне. Память, больная память не хотела перерывать свою связь с той, которая наполняла моё сердце, и обида жалила как оса.
Так какой-то нерешённый вопрос, незаконченное дело не даёт спать.

На перекрёстке столпились люди. Девушка, скрючившаяся в искорёженной "Гранте", истекала кровью. С огромным трудом
удалось извлечь её из машины. Скорая привезла её в институт Склифосовского и хирурги через пару минут уже разбирались, как
поддержать в пострадавшей жизнь.
Я едва не скатился кубарем с небес. Это была моя Ириша! Да, не моя, но до одури любимая девушка. И хотя я перестал здесь ощущать
время, мне показалось, что я снова на земле и оно остановилось совсем.Как долго я не ощущал, что такое "вечность"! Сейчас я готов
был простить ей предательство. Но сердце простит ли?

Врачи знали своё дело и потихоньку огонь жизни стал просвечивать сквозь бледную кожу. Она задышала,органы,
повреждённые аварией сумели заштопать. Пока она была на аппарате искусственноеи сердце, основные функции организма Иришке
смогли восстановить. Молодой 26-летний организм цепко ухватился за ниточку пульса и выкарабкивался как альпинист из
расщелины. Но как только её отключили от аппарата поддерживающего сердечный ритм, сердце девушки остановилось.
Искусственное сердце подключили вновь, чтобы у врачей было время решить эту проблему.
И вдруг в операционную вбежала дежурная медсестра. Она ошеломила врачей сообщением: на приборе, отвечающем за
пригодность к трансплантации, горела надпись: "Пригодно для пересадки". Оно ждало момента, когда пригодится нужному
человеку.

Сердце подошло как нельзя лучше, и Ирина уже через пару недель стала вставать с кровати. Она прислушивалась к нему,
ощущала его тепло и власть. Орган сразу же согласовал свои биотоки с мозгом и девушка то и дело вспоминала то, чего не
видела никогда.У неё появились новые ощущения, эмоции и пристрастия. Ей казалось, что кто-то забрался внутрь неё и
управляет её сознанием и жизнью. Это здорово пугало девушку. Чем более живой она становилась, тем больше её пугало это
"управляющее устройство".
Я был в замешательстве. Мне хотелось, чтобы она купалась в моей любви, ощущала спокойствие и уверенность, а
оказалось, что моё сердце связывает её и лишает свободы. Глупое сердце! Я пытался настроить информационное поле так, чтобы
она могла распоряжаться сердцем как ей вздумается. Но представить, что тогда она сможет снова любить того мерзкого типа,
который мучил её столько лет!.. Надо внушить ей полюбить кого-то достойного. Если бы я был жив! Мне тяжела была даже мысль,
что она полюбит кого-то, кроме меня. Но нет! Я должен найти замену себе для неё.
И я занялся поисками. Я внедрялся в сердце и мозг разных молодых людей, сканируя их мысли, оценивая манеры и
внешний вид. Я разработал множество критериев для оценки личности претендентов на роль "любимого". Но они все чем-то
обязательно меня не устраивали.
Как всегда, выпав из ощущения времени, я перебрал, кажется , всю планету, так и не найдя кандидата. А на земле
время текло своим чередом и спустя пару месяцев Ирина снова встретилась со своим презренным типом. Любовь всё же гнездится
не в сердце, ну, или не только в сердце. И снова зависимость и страдания. Я недосмотрел, не уследил...

После очередной измены своего возлюбленного, Ириша отрешённо сидела у кухонного стола, перемешивая пальцем горсть
таблеток на столе...
Она не отравилась, не искалечила своё прекрасное тело, бросившись с крыши... У неё просто остановилось сердце. То, что ей
пересадили всё же было неподходящим. Это было моё сердце. А оно из тех сердец, которые не прощают предательства.