Конверт номер 49
Чудеса иногда случаются – – – Чудо - не правда ли?
(Marara. «Пёрышко»)

– Чудеса иногда случаются! Правда, правда! – Ранним утром пела знакомая мне птичка, когда я, не шелохнувшись, сидела на деревянном чурбанчике под кроной огромной ивы с чашечкой остывающего кофе в руках.
Высоко на разных ветках кру́гом сидели восторженные слушатели и внимали рассказчице, которая, разрумянясь, продолжала делиться с ними настоящими чудесами, приключившимися с ней и её соседями в родном лесочке.

– А вот ещё одна история об истошно вопящем птенце, выпавшем из гнезда, – продолжала ораторствовать пичуга. – Как волновались его мама и папа! Как всё летали вокруг него, но ничего не могли поделать! А потом внезапно из-за деревьев появился кто-то страшный, с крыльями без перьев, с чёрными блестящими ногами, без хвоста, зато со странным перевёрнутым гнездом на голове. Одним крылом с уродливыми пятью отростками на конце схватил он бедного птенчика, а другим крылом стащил с головы своё гнездо, перевернул его, посадил туда малыша и сунул добычу куда-то в вытянутый ворох мохнатых ниток, надетый на свою тушку. Всё – обмерли родители – конец! А это страшилище вдруг полезло по стволу дерева, на котором было свито осиротевшее теперь гнёздышко. Долез страшила до нужной ветки, вытащил из-за пазухи своё тряпичное гнездо, вытряхнул из него прямо на мягкую подстилку затихшего птенчика и полез вниз.

– А дальше?! – в ужасе заверещали, зачирикали, затараторили на разные лады разволновавшиеся зрители.
– Дальше? В тот раз лесное чудище сотворило истинное чудо! Желторотик сразу открыл рот и потребовал у родителей тут же хорошенько накормить!
В густой кроне ивы раздались довольные смешки, радостные возгласы и хлопанье в ладоши.

Я успела сделать глоток тепловатого кофе, но тут на ветку около самого ствола выпрыгнула откуда-то сбоку бойкая белка, захватив сразу и моё внимание.

– Послушайте, послушайте! – Заторопилась она с рассказом, даже забыв, что держит ловкими пальчиками орех лещины, только что освобождённый ею от скорлупы.
Беличья история о спасении бельчонка от чужих сорок не нашего леса состояла из перескоков с темы на тему, так что все заметно утомились и быстро потеряли интерес. Тут попрыгунья, забыв самое главное, ради чего затеяла рассказ, вспомнила о завтраке и стала скоро-скоро грызть орешек острыми зубками.

Недалеко от меня раздался ти́хонький шепоток. Это, шаркая меленькими шажками по кошеной траве, что-то мило прошепелявил молоденький ёжик. Птички, белочки и божьи коровки спустились на несколько веток пониже, чтобы хорошенько расслышать ежа. А он задал вопрос о потерявшейся дорожке, так как очутился неожиданно в незнакомом для себя месте, увлекшись перелетающей с одного на другой ароматный цветок бабочкой с чудесной раскраской крылышек.

Пока все наперебой объясняли новому знакомцу ближайший путь к его поляне, я допила кофе, честно говоря, уже больше похожий на кофейный напиток.

За стволом мелькнул чей-то рыжий хвостик. Мигом все птицы перелетели на верхние ветки ивы и дружно и храбро загалдели оттуда. Это нас неожиданно посетила моя любимая лисичка. Она, наверное, поспешила на сегодняшний необычайно громкий птичий базар в ветвях старого дерева. С нежной и застенчивой улыбкой, какая только возможна у лис, она, ласково поглядывая на ёжика, прижавшегося к моей ноге, поведала чудну́ю историю сообществу, притихшему, наконец, в благоговении перед сладкоречивой хищницей.

Дело в том, что когда ива была совсем маленькой, размером с огромный шаровидный куст, лиса была детёнышем, а я тогда была юной женщиной. И все втроём очень любили играть в прятки. Мы с лисёнышем прятались по очереди друг от друга то за один бочок подрастающего дерева, то за другой. А ивушка словно от ветра раскачивалась влево-вправо, чтобы помочь прячущемуся.
Об этом и рассказывала лиса самозабвенно, польщённая всеобщим вниманием, не заметив, как и я, что ёжика давно след простыл, так как, по-видимому, заспешил он от греха подальше уйти домой по указанной тропинке.
Вспомнила лисичка и о чудесных оладушках из кабачков, которыми я угощала её. Тут уж птицы с белочками, перебивая и торопясь, стали спорить о кормушке и семечках: кому же всё-таки зимой люди оставляют угощение.

Я поглядела внутрь пустой чашки, повертела её обеими руками, чтобы гуща от кофе оставила на дне рисунок. На этот раз кофейные крупинки стали похожи на крону моей любимой старой ивы, под которой в жару так уютно сидеть и слушать истории.

Загудели, проснувшись, слепни и оводы; прилетев в тенёк, запищали комары. Кровососущие насекомые, видно, так же захотели поделиться росказнями, но меня не обманешь – их зудение больше досаждает, чем развлекает. Вскочив с чурбанчика, погладив на прощание толстую шершавую кору, всем помахав ладошкой, я побежала к дому.

Ива, улыбаясь, смотрела мне вслед, и тоже попрощалась.
Чудо – не правда ли?