Мы шли с ним по дороге. Вернее он не знал, что я иду рядом. Я – его счастье, удача, печаль и много ещё чего… Меня по-разному называют, но чувствуют одинаково. Это я уговаривала его встать и идти. Он долго собирался, всё что-то взвешивал на невидимых весах. Я опускала чашечку весов с плюсами… Однажды он вышел, закрыл за собой дверь, взяв с собой только старенький рюкзак, и не вернулся в этот дом больше никогда.

Сначала он шёл быстрым шагом, будто боялся вернуться назад, передумать. Я еле поспевала за ним. Потом, когда вышел за черту города, стал спокойным. Шел, насвистывая мелодию ветра. Беспечный… Таким я его и полюбила — свободным, с мелодиями в груди. Мы шли дорогой, которую видел он много дней, недель, месяцев. Иногда пользовались добротой дальнобойщиков, которые тормозили возле него и приглашали в кабину. Это был отдых для уставших ног и прохудившихся кроссовок. Но за это удовольствие мой подопечный рассказывал новому знакомому о приключениях, о далёком городе, который он всё же любил. Город цветущих вишен и дикого винограда.

Лето сменилось осенью, а мы всё шли. Я, как могла, помогала. То нашепчу строчек, то дам просто выспаться, то обернусь удачей и ему дадут горячего супу и пустят помыться. Он всегда только улыбался в усы. Задорный, весёлый, счастливый, юморной. Он умел обаять самых ужасных бук на свете. Только один раз его задержала полиция, когда он завернули в очередной город. Надо было найти хоть немного хлеба, а то желудок подводило. Я, как бабочка, могу ничего не есть или питаться нектаром цветков, но ему-то надо! Его доставили в участок и целых три часа не отпускали, пока проверяли паспорт. Сколько бы я не подходила к полицейскому. Он отмахивался от меня, как от надоедливой чёрной мухи. А я ведь всего говорила: «Отпус-сти, сахарный». В какой-то момент служивому всё надоело, он разорвал протокол и сказал: «Иди отсюда. И больше не попадайся на глаза…». Этот город мы покинули быстро.

Ночи уже стали холодными, и просто так было не уснуть. Я согревала мечтами и давала надежду, как могла. Он, свернувшись калачиком, засыпал у меня на коленях. Я гладила его длинные волосы, запуская пятерню, распутывала их. Убирала со лба упавшие прядки и пела тихую речную колыбельную. Он спал тревожным сном. Дорога, которую он выбрал, была непростой. А есть ли простые дороги в этом мире? Что-то подсказывает мне, что нет. Не бывает лёгких дорог.

Однажды, это было уже зимой, я сильно испугалась за него. Переход был слишком долгим. Он шел уже вторые сутки, и остановиться было нельзя. На улице стоял сильный мороз. Спать на снегу было равносильно смерти. А до ближайшего жилья огромные километры белой пустыни. Это Сибирь, бро, снега и снегири. Только к концу третьих суток его подхватила попутка. Спасибо тебе, добрый человек! Не дал пропасть поэту-путешественнику. Устроил у знакомых на ночлег. Так начался новый период жизни. Осел наш герой в районе строительства БАМа. Нашёл работу, а потом и любовь. После БАМа свои объятья для него открыл Север, и он его больше не отпустил никуда. А я на севере стала больше походить на снежинку. Он всегда удивлялся моей красоте. Счастье оно такое!