Когда Пётр, в силу сложившихся обстоятельств, перебрался жить в этот маленький приморский посёлок, он решил, прежде всего, построить свой собственный дом. И место выбрал хорошее: на пригорке, недалеко от тропинки, ведущей к маленькому, чистому и немноголюдному пляжику. И там, между тропинкой и местом будущего дома, уже тогда стоял этот камень. Красивый. Белый, с тёмно-бордовыми и золотистыми вкраплениями. Он ничуть не мешал, и казался необходимой деталью пейзажа… Таких больше не было в округе, и откуда он взялся, не помнили даже старожилы…
Потом, когда дом был уже построен, Пётр привёл в него свою Оленьку – синеглазую, весёлую, невысокую шатенку, с которой они встречались уже почти год…
Хорошо жили, ладно, дружно. А Оля просто влюбилась в этот белый камень. Гладила его ласково ладонями, говорила, что он тёплый и живой, и что он с ней разговаривает… Пётр, который возмужал, посолиднел и уже стал называться соседями Ефимычем, посмеивался над словами жены, но сделал ей удобную и красивую деревянную скамеечку возле этого «разговорчивого» камня…
Годы проходили незаметно, но всё стремительней, дети выросли и разъехались по своим жизненным дорогам…
А Пётр и Оля продолжали жить в ухоженном, родном доме. Любили ходить весной чуть выше по тропинке, в лес, где по весне буйно цвели фиалки – Оля их просто обожала и могла часами любоваться каждым кустиком этих сиреневых ароматных красавиц…

Потом, когда жена ушла… ушла насовсем, украсив ещё одной светлой звёздочкой ночное небо, Ефимыч и сам стал присаживаться на Олину скамеечку, прислонившись к белому камню спиной. И совсем скоро и ему стало казаться, что камень этот живой и тёплый…
Весной, когда расцветали фиалки, Пётр Ефимович ходил в лес, гулял по любимым Олиным полянкам, вдыхая нежный аромат цветов. И однажды, залюбовавшись особо пышными и крупными фиалками, бережно выкопал куст, принёс его домой и посадил возле камня, рядом со скамеечкой.
Куст прижился как-то легко, даже не переболел, как это бывает с лесными растениями, пересаженными в домашние условия. А к следующей весне разросся так, что между камнем и домом образовалась сиреневая фиалковая поляна… От насыщенного аромата просто кружилась голова…
И показалось Ефимычу, что над плоской вершиной камня мерцает и переливается какое-то смутное сияние, тёплое и живое…
А в начале лета, когда открылся пляжный сезон, Ефимыч увидел Ёё в первый раз…
Она, одетая в лёгкий и просторный лиловый сарафан, сидела на камне, скрестив босые ноги, и перебирала тонкими пальцами лучики вот того самого сияния, которое виделось Ефимычу, словно струны арфы. Совсем юная девушка, почти девочка…Взглянула на старика бездонными синими глазами, она улыбнулась и сказала: «Привет!», и словно колокольчики зазвенели в душе…
- Привет… внучечка!
Это слово вырвалось неожиданно, но показалось вполне уместным…
- Ты кто?
- Виолетта я... Лета… А ты Ефимыч, я знаю…
- Ты откуда?
- Отсюда, - улыбнулась девушка, - Я всегда здесь была. Просто ты меня раньше не видел.
- А сейчас почему увидел?
- А, это всё фиалки, это же мои цветы. Виолетта – это и есть Фиалка… И мы с твоей Олей обе любили их… Они и помогли тебе увидеть меня…
И теперь Пётр Ефимович часто видел Лету, играющую на своём невидимом волшебном инструменте, и верил, что она и есть душа камня, которую слышала его Оля…
Люди проходили мимо камня, не замечая девушку. Но иногда кто-то замирал, вглядываясь в мерцание над вершиной, потом встряхивал головой, словно отгоняя прекрасное видение, и шёл дальше… А некоторые останавливались, прислушивались, и слышали прекрасную, нежную мелодию… И уходили с улыбкой, посветлев лицом…
- Внучка, перестала бы ты морочить людям головы, - смеялся Ефимыч.
- Да я же никому не мешаю, что ты, - отвечала Лета, - просто иногда чуть касаюсь чьей-то души…

Глеб приехал на недельку – отдохнуть от суеты на практически безлюдном пляже, покупаться в море, просто дать возможность себе расслабиться. Утром он сбежал к морю, не замечая ничего вокруг, мечтая поскорее окунуться в живительные волны, и сейчас, наплававшись вволю, посвежевший и бодрый, поднимался по тропинке в домик, где снял комнатку на эту неделю.
Он увидел Её сразу. Остановился, как вкопанный, возле камня, замер и буквально перестал дышать.
Сегодня Она была в сиреневом, с розовым отливом, одеянии…
- Ты кто – спросил Глеб, - фея из сказки?
- Очень может быть, - ответила девушка, смеясь – и у Глеба замерло сердце от этого смеха…
- Меня зовут Лета. А ты…
- Глеб…
Он глубоко вздохнул и осмелился спросить: "Можно с тобой погулять?"
- Можно, почему же нет…
И они пошли по тропинке вверх, туда, где начинался лес…
Глеб так и не понял, когда она пропала из поля его зрения. Но домой он вернулся уже один...

На следующий день он взял с собой фотоаппарат.
- Могу я тебя сфотографировать на память?
-- Можешь, конечно…
Виолетта в мерцающем, голубом, лёгком сарафане была сказочно, нереально красива, и Глеб отщёлкал пол плёнки, не уставая любоваться девушкой…
Они сидели на камне, разговаривая обо всём - и ни о чём, или гуляли в лесу и на пляже... И ни разу Глеб не мог понять, когда и как она исчезает – просто в какой-то момент он ловил себя на том, что Леты нет рядом…
За день до своего отъезда Глеб, не выпускающий из рук фотоаппарат, сидя на камне рядом с Летой, увидел парня, поднимающегося по тропинке с пляжа.
- Эй, друг, - окликнул его Глеб, - можешь нас сфотографировать?
И бросил ему фотоаппарат. Парень, остановившись, ловко поймал фотоаппарат, переспросил удивлённо: «Вас?», и покачал головой.
Потом улыбнулся, сделал пару снимков – и бросил «мыльницу» обратно Глебу.
- Спасибо!
На следующий день Глеб рано утром спустился к камню – попрощаться со своей сказочной феей.
Но камень был пуст. Глеб прикоснулся в нему ладонью, почувствовав странную, почти живую теплоту, вздрогнул. Печаль, но какая-то светлая и лёгкая, охватила Глеба… «Все сказки почему-то недолговечны» – подумал он.

Вернувшись домой, он в этот же вечер сел проявлять плёнки, отснятые за неделю. Так хотелось хотя бы ещё раз увидеть Лету…
Фотографии получились очень чёткими и качественными.
Камень был несомненно красив – и совершенно пуст.
А последние снимки, сделанные парнем с пляжа, запечатлели Глеба, сидящего на белом камне, улыбающегося и влюблённо глядящего в пустоту…