“Скорая помощь”, медленно переваливаясь с ухабины на рытвину, пыталась угадать логику дорожных строителей в новом микрорайоне. Видимо, здешний инженер-логистик ранее работал на Крайнем Севере и прокладывал, руководствуясь направлениями, исключительно зимники. Ну не успел человек перестроиться на цивилизацию! Газель, спеша на вызов, явно где-то повернула не на тот зимник.

Доктор нервно посматривал на часы, отмеряя минуты ударами головы о потолок при каждом прыжке машины через лужу. Медсестра что-то тихо шептала, мёртвой хваткой ухватившись за поручень, скорее всего, молилась. Водитель вяло переругивался с навигатором в очередной бесполезной попытке выяснить, кто наложал на этот раз. Казалось бы, остановись и поспрашивай первого встречного-поперечного, где эта улица, где этот дом. Но всё оказалось не так-то просто.

Местных на улице было полтора человека: спешащая домой с полными сумками дама и лежащий за клумбой в полной алкогольной нирване мужичок без возраста. Связно ответить на вопрос об особенностях дорожной сети между пятиэтажками смогла только дама. Но прояснения от разговора с ней не наступило. Она поведала, что только на прошлой неделе переселилась в этот ещё не поставленный на учёт богом и чиновниками микрорайон. Название своей улицы да, она знает – Первых космонавтов. А какие здесь расположены другие, существуют ли они вообще и есть ли у них названия, ей не ведомо. Навигатор издевательски хмыкнул.

Сумерки без предупреждения уступили место темноте. Свет фар неуверенно нащупывал путь. Вдруг он выхватил из непролазной тьмы что-то живое.

– Чёрная кошка! – одновременно завопили два женских голоса – медсестры и навигатора.

То ли от их крика, то ли из-за разлившегося в салоне “скорой” суеверия, машина неожиданно взвизгнула в унисон женскому дуэту голосов и встала, как норовистая лошадь.

– Я дальше не поеду, – бунт на корабле продолжила навигаторша. – У меня нет никаких данных о лежащей впереди местности. Скорее всего, там нет дорог. Советую повернуть назад и вернуться на базу или хотя бы в цивилизацию, чтобы я могла проложить другой маршрут. К тому же, чёрная кошка – это плохая примета.

– Что значит, дальше не поеду? Вот выдерну с корнями и выкину в окно к едрене фене! Дальше она не поедет! – возмущению водителя в адрес распоясавшегося гаджета не было предела.

Коробка навигатора обиженно икнула, мигнула и перестала подавать признаки жизни.

– Ой, какие мы нежные, чуть голос повысил – брык, и без сознания. Баба, одним словом! – сплюнул в открытое окно водитель.

Газель поддержала забастовку и неожиданно заглохла.

– А ты их реанимируй, сделай им искусственное дыхание, – невесело пошутил доктор, долговязый шатен с аккуратной рыжей бородкой. Облик дополнял растянутый свитер под белым халатом и очки на носу. Всё это вкупе делало его похожим на типичного туриста шестидесятых годов. – Пойду в разведку. Может, кого адекватного найду. Нужно же как-то выбираться отсюда. У меня вечером свидание.

Доктора Иванова И.И. (так было написано на бейджике) растворила наступившая ночь. В салоне стало неуютно. Тишина давила на миндалевидное тело в височной части головы пожилой медсестры Надежды Николаевны, вырабатывая тревогу. Именно, тревогу, а не страх, потому что женщина отмечала неприятные ощущения не в животе, а в глубине груди. За отсутствием пациентов, Надежда Николаевна машинально проверила знания медицины на собственном организме. Сидеть без дела она не привыкла, а потому тоже решила покинуть рабочее место:

– Схожу и я покружу поблизости. Ты тут не грусти, Сергей, – кинула она водителю, выпрыгивая из машины.

– Иди-иди, Надюша, мы привычные ждать. Коль не крутим баранку, так она нам заместо подушки. Прикорну немного, пока вы дорогу ищете. Вишь ты, какие эти гаджеты фанаберные…

Продолжить мысль Серёга не успел, по причине внезапно обрушившегося на него сна. Он был из плеяды тех счастливых людей, которых не мучат угрызения совести или извечные вопросы о смысле жизни, а потому они умеют засыпать на полуслове! И снился ему, сорокашестилетнему одинокому водиле чудесный сон, будто бегает он, босоногий мальчишка, по самой кромке воды вдоль деревенской речки, а бабуля всё зовёт и зовёт его есть пахучие шанежки:

–Серёжка! Серёжка…

Открыл водитель глаза, а перед капотом видавшего виды бусика бежит деревенская одноколейка. Солнце светит так, что приходится сильно прищуриваться, чтобы не свернуть на обочину. Сергей едет прямо к дому бабушки Лукерьи. А вот и она сама, постаревшая лет на двадцать, но такая же близкая и родная, стоит возле ворот, высматривая “буханку” внука.

– Ну наконец-то, – бабушка с радостным выдохом обняла Серёгу, – а я всё жду, жду… Вон и шанежек напекла, и невесту твою Настюшу в дом позвала, а ты всё не едешь. Боялась, что так и останешься в том каменном мешке бобылём жить. Теперь всё правильно будет. Пошли в дом.

Сергей по привычке наклонился, переступая порог, и почувствовал любимый запах лаванды. За печкой, казалось, навсегда поселились сухие пучки этих чудесных сиреневых цветов. И тут Сергея, что называется, отпустило. Он физически почувствовал, как заполняет его опустошённые городом душу и тело такая радость бытия, такая любовь ко всему живому, такая нежность, что мужчина моментально забыл и о городе, и об одиноких вечерах перед телевизором с бутылкой пива, и о редких ночных свиданиях с соседкой Валькой. Позабылось всё, потому что оказалось не настоящим, наносным, чужим.

Медсестра “скорой” Надежда Николаевна повернула за угол неожиданно возникшей на пути пятиэтажки. Честно говоря, она надеялась встретить здесь доктора. С ним можно было поговорить буквально обо всём. Нравился он ей и внешне, и по характеру. Не то что муж опостылевший. И зачем она живёт со своим Жоркой? Любить – не любит, да и не любила никогда. Замуж вышла просто так, из любопытства. По привычке прожила с ним целых тридцать лет. Подумать о себе не было времени: двоих детей поднимали, в жизнь выпускали. И вот теперь, когда остались вдвоём, оказалось, что ничего общего у них больше и нет. А какой парень в молодости за ней ухаживал! Павлом звали, Пашей…

Пройдя по пустому тёмному проходу между двумя строящимися кирпичными коробками, Надежда вдруг вышла в яркий день. Светило полуденное солнце, во дворе играли дети, а на лавочке сидел сильно постаревший, но всё такой же красивый Павел.

– Наденька! Ну наконец-то! А я решил воздухом подышать, тебя встретить. Устала, моя ласточка, целый день на ногах! Давно тебе говорю: бросай ты эту работу, для себя живи. Ну и для меня немножко, – улыбнулся Павел. – Хотя бы учебных часов в своём медтехникуме возьми поменьше, отдай другим преподавателям пару своих групп. Пойдём скорее домой, я твои любимые пельмешки слепил. Не сардельками же давиться, когда у мужа выходной, правда? Сейчас пообедаем, ты отдохнёшь, а вечером, надеюсь, не забыла, что мы идём к детям? Какой-то сюрприз они там готовят, что-то сказать хотят. Думаю, что скоро они нам с тобой ещё одного внука подарят. Как считаешь? – Павел прикоснулся губами к виску Надежды. От его дыхания, ласкового говорка в общем-то ни о чём и обо всём одновременно, у женщины защипало в глазах. Павел ловко заправил выскользнувший из причёски Надежды локон и повёл её к ближайшему подъезду.

– Паша… Пельмешки… Домой… Театр… – бессвязно повторяла Надежда Николаевна. Эта солнечная действительность с каждой секундой всё более и более обретала черты реальности, стирая, словно ластиком, обездвиженную “скорую”, постылого Жорку и ещё много-много того, о чём даже вспоминать не хотелось. Жизнь, казалось, наконец-то обрела реальность, объёмность, смысл.

Доктор Иванов, пройдя всего с десяток шагов, наткнулся на полноватого подвыпившего гражданина с таксой. Сначала, конечно, он наткнулся на собаку, а уж потом на гражданина, но это не принципиально. Темноту разорвал свет карманного фонарика в руке местного жителя, и доктор почувствовал, что ощущает пациент, когда его сканируют.

– Так, доктор Иванов И.И. – протянул многозначительно гражданин, читая бейджик почти по слогам. – Иван Иванович, что ли? Ну и что тут делает человек в белом халате с такими редкими фамилией, именем и отчеством?

– Илларион Иннокентьевич я, - устало поправил гражданина доктор.

– Ил.. Ин.. Нет, будешь Иваном Ивановичем. Так проще, – безапелляционно заявил собеседник.

– Иван Иванович так Иван Иванович, - привычно соглашался доктор Иванов. По крайней мере, раз в день ему приходилось вести с кем-нибудь такой диалог. В итоге принималось решение срочно изготовить другой бейджик с полной расшифровкой инициалов, но дальше намерений дело не шло.

– Подождите-подождите, а я вас знаю! – сноп света, направленный прямо в лицо, ослепил доктора. – Ну как же, вы же наше научное светило. О вас же через день в газетах пишут. Скажите, а вы один или всем институтом придумали лекарство от рака? Вас что, как Менделеева, во сне осенило? Впрочем, неважно. Я очень рад нашей встрече. Будет о чём приятелям рассказать.

Через секунду на тропинке показались два молодых человека в одинаковых классических костюмах:

– Илларион Иннокентьевич! Мы вас обыскались. Вся охрана на ногах, а вы прогуляться решили, никого не предупредив. Через час вы должны выступать на международном симпозиуме. Пойдёмте скорее в машину, она за углом. Ещё переодеться нужно успеть.

Доктор, сопровождаемый охранниками, свернул за угол. На стоянке научно-исследовательского института было припарковано несколько дорогих легковушек, одна из которых ждала именно его. Директор института Иванов Илларион Иннокентьевич быстрым шагом прошёл расстояние от доктора “скорой помощи” до мировой медицинской знаменитости. Он всегда чувствовал, что живёт не своей жизнью. И вот сейчас всё встало на свои места. Только раз по пути к машине бывший доктор “скорой” вспомнил прошлое и усмехнулся, подумав, что теперь ему не нужно менять бейджик и никто уже не будет ради удобства называть его Иваном Ивановичем.

Утро в новом микрорайоне началось с небольшого переполоха. Прямо посередине детской площадки стояла машина “скорой помощи”. Откуда она взялась, редкие жильцы сказать не могли. Кто её вызывал, так и не отозвался. В салоне машины никого не было. Вездесущие мальчишки проверили кабину водителя и сообщили обществу, что двигатель не заводится, хотя ключи и торчат в гнезде зажигания. Подоспевшие мужчины подтвердили мальчишеский диагноз и добавили, что навигатор тоже накрылся. Вызванный наряд полиции покрутился, всех присутствующих переписал, созвонился с диспетчерской “скорой помощи” и установил, что к оставленной на детской площадке газели прилагалась бригада из трёх человек. Куда делись водитель, доктор и медсестра, выяснить не удалось. Высказывались мнения, одно абсурднее другого. Самыми правдоподобными версиями признаны были две: их украли инопланетяне или у медицинской бригады сбился жизненный навигатор. У всех вместе и у каждого по отдельности. На том и порешили.