Я аккуратно оторвал первый листок календаря, прочитал новогодний стишок и спрятал в книжный шкаф в одну из книг.
Гости только что уехали. Их было шестеро, а это немало для моей малогабаритной квартиры.
«Хорошо, когда есть такие друзья, – думал я, бесцельно глядя в окно. – А вот бывшая даже не написала, не говоря уже о звонке… Я тоже не звонил, но поздравление-то отправил».

В былые времена, на второй или третий день года, я, как правило, с энтузиазмом составлял план на ближайшие месяцы, а нынче такого желания почему-то не возникало. Может быть, и потому, что жизнь моя недавно сменила привычную колею…

В начале прошлой осени я стал безработным, а в конце года переселился «на этажи». Добротный коттедж был нами продан еще весной, причем, довольно удачно. Моей доли хватило на трехкомнатную хрущевку, да еще и на хороший ремонт. Но после новоселья повседневных дел заметно убавилось, поэтому и планировать что-то не имело смысла. Для начала надо было найти подходящую работу.

«Нужно развеяться, – решил я и, пока во мне не проснулся пессимист, стал быстро собираться. – Раз сегодня не пил, значит, можно и на машине прокатиться. Тем более, погода позволяет».

День снова был пасмурным, но зато сухим и безветренным. Не верилось, что на дворе разгар зимы. Трава газона зеленела как осенью, хотя и была немного прибита ночными заморозками.

Выехав за город, направился в сторону родной деревни Павичи. Ехал без особой цели. Хотелось просто глянуть на пустующий дом – все ли там в порядке, а потом побывать на кладбище. Однако, подъезжая к повороту на Демидово, решил сначала заехать в это ближайшее от города село. Более двадцати лет я в нем не был. Захотелось узнать, сохранился ли дом родителей Анюты. А заодно посмотреть местную церковь после реставрации. Год как открыли, а я ее еще не видел.

Дом Анны Пахомовой сохранился и выглядел не хуже прежнего. Блестел стёклами и, судя по сизому дымку из трубы, был обитаем. Последнее меня и обрадовало, и удивило. Ведь я точно знал, что старики Пахомовы уже давно небожители, а сама Аня живет и здравствует в столице.
«Может, кто на Новый год приехал?».

Остановил машину возле калитки и решил немного понаблюдать. Но буквально через пару минут входная дверь отворилась, и на крыльцо вышла женщина в пуховом платке, фланелевом халате и синей телогрейке, накинутой на плечи.
«Неужто Анюта?! – я вышел из машины.
– Заблудились, мужчина?.. Или ищете кого?
Да, судя по голосу, это была она – моя давняя первая любовь.
– Кого ищу, того нашел! – не скрывая радости, ответил я. – С новым годом, Анюта Павловна! Не узнаете?.. – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Смирнов Максим Юрьевич – собственной персоной.
– Уже узнаю, – словно нехотя ответила Аня, даже не улыбнувшись. – И каким ветром, Смирнов, тебя сюда занесло?
Мне не совсем понравилось такое начало разговора, но я не подал виду.
– Слышал, церковь вашу отреставрировали, – уже не так бодро ответил я. – Решил глянуть, а тут вижу, дымок вьется из трубы знакомого дома… Удивился, так как знаю, что ты в столице обитаешь. На праздник приехала?
– Обитала в столице… А церковь сегодня закрыта. Шестого приезжай, будет служба.
– Тогда хотя бы снаружи осмотрю… А как Николай твой, тоже здесь?
– Николай жив-здоров, но уже не мой, потому не здесь.
– Вот не знал… И давно?
– Да уж второй годик пошел. Твоя Нина ведь тоже уже не твоя… Шустрая… Устроила по-быстрому развод и сразу замуж выскочила.
– Замуж?! – искренне удивился я.
– А ты что, не в курсе? – Аня насмешливо улыбнулась.
– Про замужество – не в курсе. И от кого такие сведения?
– От наших общих знакомых… Да и о тебе, Смирнов, я немало знаю, а вот ты обо мне, уверена, совсем «не в курсе», – Аня весело рассмеялась, а я про себя отметил, что смех ее с годами почти не изменился – остался таким же легким и приятным.
– Подробностей не знаю, – спокойно ответил я, – но о тебе, Пахомова, всегда помнил.
– Это хорошо, что помнил, – Аня спрятала улыбку. – Только чего ж тогда не поинтересовался, где я? что я?.. Ладно, можешь не отвечать. Не люблю, когда мужики оправдываются.
– Не собираюсь оправдываться. Почему я должен интересоваться чужой женой?
– Когда своя под боком, – добавила Аня. – Это правильно… Да, Смирнов, как вижу, каким ты был, таким и остался.
– Это каким же?
– Ведомым…
Я уже начинал сожалеть о том, что повернул в это село. Открыл дверцу машины, соображая, что бы такое сказать в ответ и на этом закончить разговор. Но Аня, хитро улыбнувшись, вдруг предложила:
– Зайди, если не торопишься. Не май месяц на дворе, да и нам не по шестнадцать…
Она открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой.
В первый момент хотелось отказаться и уехать, но что-то заставило меня закрыть машину и войти в дом.

Обстановка, насколько я ее помнил, с тех давних пор практически не изменилась. Те же беленные известью стены и большая русская печь. Часы ходики и рамки со множеством разных фотографий и открыток. В красном углу знакомая икона с лампадкой. На дощатом полу самотканые половики, а на подоконниках герани и алоэ. Только большой раздвижной шкаф и телевизор были современными, да еще различная техника на кухне. И старый диван, на котором я не раз сидел и даже спал, стоял на прежнем месте. Теперь на нем лежало несколько новых карнизов в полиэтиленовой упаковке.
– Вот, решила окна осовременить, – заметив мой взгляд, сказала Аня уже более добродушно. – Жалюзи не люблю, а простенькие занавески надоели. Шторы, мне кажется, лучше всего. Но сына с прошлого года не могу допроситься, чтобы помог закрепить... Тебе что налить: чай, кофе, компот?
– Спасибо, пил недавно, – сдержанно ответил я. – Как-нибудь в другой раз.
– А будет ли он этот другой раз? – усмехнулась Аня, включая чайник. – Признайся, Смирнов, что не ожидал ты такого ласкового, в кавычках, приема?
– Я вообще ничего не ждал, ибо не знал, что ты здесь… Но в субботу точно приеду. На службу пойдешь?
– Да, надо записки подать. – Анна насыпала в две чашки растворимый кофе. – Тебе с сахаром или… Вот сласти всякие есть.
– Лучше вприкуску, – ответил я со вздохом. – Да, угадала… Такого приема я точно не ожидал… Налетела как наседка… Словно врагами расстались.
– Почти… Я готова была разорвать тебя, когда прочитала твоё последнее письмо из армии. – Анна поставила на стол чашки и большую синюю вазу с конфетами и… моим любимым зефиром в шоколаде. – Может, молока добавить?
– Как хочешь… А что такого ужасного я тогда написал?.. Что хочу остаться на сверхсрочную службу? Так через два года вернулся бы, причем с хорошей суммой. На свадьбу бы…
– Два года! – перебила меня Аня. – Так говоришь, словно это два месяца. Получается, два года срочной, а потом что, еще столько же мне в девицах ходить? До старых дев что ли?
– Анюта, двадцать четыре года всего лишь было бы – каких старых дев?
– Много ты понимаешь в женских годах… Ой, – спохватилась Анюта, – у меня же сырники с утра остались. Вот воронкина! – она открыла печь и достала сковороду с румяными сырниками. – Ага, еще теплые... Так ведь ты тогда еще и про институт мне написал. Мало тебе техникума было… А мне за студента замуж?
– И что?
– Бездомность и безденежье на годы – вот что.
– Хорошо, но я только планировал остаться, а ты после этого буквально через пару месяцев замуж вышла. Теперь-то ты объясняешь, а тогда просто поставила перед фактом без всяких «прости-прощай».
– Ты не отвлекайся, ешь и пей, остынет всё… Да, я вышла, дурында такая. И уже через полгода пожалела – после рождения сына. Кстати, тоже Максимом зовут. Вышла за нелюбимого, да еще и лучшую подругу потеряла… – глаза Анюты вдруг заблестели, и она опустила голову.
– Что за подруга?
– Нина… Твоя Нина. Мы же дружили с первого класса.
– Это я знаю, но почему потеряла? Каким боком твое замужество к вашей дружбе?
– А таким, что Коля был ее парнем… Жениться уже сговорились. А я, после твоего дурацкого письма, психанула, ну и увела его… на один вечер. Думала, без последствий, а тут, и Нинка узнала, и я… забеременела. Так что, Смирнов, кругом ты виноват, и даже не спорь… Может, еще кофейку?
После такого признания я чуть не поперхнулся. Моя Нина, оказывается, была невестой Николая Гольцова.
– Вот это новости! – выдавил я из себя хриплым голосом. – Больше двадцати лет были вместе, а она об этом ни гу-гу.
– Да мало ли кто с кем был до свадьбы. Это у меня – ты да Коля, а у иной перечислять устанешь. А всё потому, что мы бабы слишком наивны и доверчивы. Одному доверилась – бросил, другому… Вот и набирается список. Но ты пока что особо не удивляйся. Самое интересное впереди.
– Вряд ли ты меня еще больше удивишь, – качая головой, ответил я.
– Посмотрим… Ты ешь и пей. Бери сырник, зефир. Сладкое, помнится, тебя успокаивает. И не переживай за свою Нинку: она классно устроилась, и вполне счастлива.
– Тоже от знакомых знаешь?
– Нет, от нее самой… Мы ведь давно помирились и часто общаемся.
– Вот этого я точно не знал… Но все равно не особо удивлен.
– Есть еще кое-что поинтереснее, но об этом в другой раз… Ну как тебе сырники?.. Нина такие умеет?
– Понравились. Может, и умеет, да я не в курсе. А почему в другой раз? И будет ли он, этот другой раз?
– Ты же в субботу собирался, – Аня хитро взглянула на меня. – Или уже заднюю включил?
– Нет, но я же в церковь приеду…
– Ну вот, а после службы ко мне заедем. Заодно карнизы закрепим. Куда тебе холостому спешить, да еще в субботу.
– Действительно, куда спешить, – усмехнулся я, – у нас же вечность впереди.
– Ну, вечность не вечность, а, надеюсь, еще поживем. Я в этом году «ягодка опять», ты тоже, как вижу, неплохо сохранился… Не поизносился… Давай, еще по кофейку. До ночи далеко, – и, не дожидаясь ответа, Аня взяла чашки и пошла на кухню.

Говорили мы еще около часа, пока к Ане не пришла какая-то незнакомая мне женщина.
Они вместе вышли на крыльцо, а через несколько минут Аня вернулась и сказала:
– Мне надо к больному наведаться. Я ведь здесь фельдшером работаю.
– Ясно… Так давай подвезу.
– Это рядом, через дом… Короче, жду тебя в субботу. Сразу в церковь приезжай.

Я подождал возле машины, пока Аня переоденется и выйдет во двор.
– Всё… Максим, разбегаемся, – сказала она почему-то со вздохом. – Спасибо, что выслушал… и не послал меня куда подальше. А это тебе на ужин, – она протянула пакет с сырниками. – И… Ладно, скажу, чтобы не мучился в догадках. Твоя Нинка вышла замуж за моего Колю… Я думаю, они давно это планировали. Ты в дороге пораскинь, как говорится… Уверена, что вспомнишь кое-что подозрительное и тоже придешь к такому выводу. Всё, будь здоров.
Аня уже скрылась в дверях соседнего дома, а я все стоял в онемении, так и не сказав ей ни слова в ответ.

В свою деревню не поехал. Задумавшись, машинально повернул в город, а потом не хотелось разворачиваться.
Ломать голову не пришлось, ибо «кое-что подозрительное» я уже давно замечал, но не придавал этому большого значения. И вот теперь, многое стало понятным. Но странное дело, прислушавшись к себе, я не почувствовал ни ревности, ни даже элементарной досады, а только необыкновенную легкость на душе. Встреча с Анютой словно бы подвела жирную черту под нашим прошлым, разворачивая меня к неизвестному, но уже заманчивому будущему.
«Все-таки Гераклит не совсем был прав, говоря, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. В одну и ту же воду реки – да, а в реку… Эх, скорее бы эта суббота пришла».