1.

Я - шляпа. Нет, нет, не какая-нибудь примитивная панамка для ребёнка, или плетённая из соломки шляпка городской модницы. Я - цилиндр иллюзиониста, и любой, даже шапочно знакомый с нашим табелем о рангах, сразу скажет, что цилиндр иллюзиониста среди прочих головных уборов, всё равно, что вельможа у людей. И чем древнее сам цилиндр, тем выше он в шляпочной иерархии. А мой вой возраст - более чем почтенный: Колумб ещё не успел заказать паруса к мачтам своих каравелл, когда мой хозяин заказал меня у лучшего венецианского шляпочных дел мастера. И на отделку мой первый хозяин не поскупился: снаружи меня обтянули блестящим китайским шёлком, чёрным, как воронье крыло; изнутри - тоже шёлком, но ярко-алым: когда хозяин снимал меня с головы, чтоб раскланяться, казалось, огонь вспыхивал. Он и плащ-мантию себе пошил в тон: чёрный с алым шёлковым подбоем, и на жезл не поскупился: ливанский кедр стоил едва ли не состояние. Но имя Томмазо Стрегани гремело по всей Италии, и деньги на всю эту роскошь были.

На цирковые представления моего хозяина народ валом валил и не зря: для Томазо, казалось, нет ничего невозможного. Искусством телепортации и телекинеза мой хозяин владел не хуже, чем Николо Паганини владел своей крохотной скрипочкой. Род свой Томазо возводил к графу Калиостро, хоть никто кроме его матери не ведал, кто был отцом мальчика; но это и не важно. Способности к магии и волшебству передаются не от отца, а от матери, а в селе, где Томазо родился, никто не сомневался, что его мать ведьма, способная сглазить любую корову. Впрочем, как сглазить, так и вылечить: никакие опасливые "шу-шу-шу" не мешали кумушкам бегать к известной на все окрёстные сёла знахарке за средствами для любовного приворота и лечебными снадобьями. А потом они же перетирали кости своей благодетельницы цветастыми сплетнями: та, мол, и бессердечна, и корыстолюбива: своего единственного единокровного сына продала заезжим циркачам за несколько золотых.

Томазо, впрочем, считал, что мать его не столько продала, сколько спасла: и двух месяцев не прошло после внезапной сделки, как несчастная женщина оказалась в застенках инквизиции. О дальнейшей её судьбе Томазо никогда не говорил: только лицом тяжелел да мрачнел при упоминании о матери. В бродячем цирке мальчик освоился довольно быстро; гибкий от природы, он едва ли не мгновенно овладел акробатическими трюками и жонглированием. Но главное своё предназначение он сам видел в фокусах и иллюзиях.

Сколько кроликов и голубей внезапно материализовалось между моей алой подкладкой и чёрными кудрями я и не сосчитаю. При этом они появлялись ниоткуда, без всякой ловкости рук; я и сам не понимал, откуда они берутся. Но как любой аксессуар волшебника, я постоянно впитывал и хранил вызывающую чудеса магию. Стоило хозяину лишь представить себе какого-то пушистого зверька или птицу, как драгоценный камень из муранского стекла на тулье тут же начинал осыпать округу шарящими в поисках нужного объекта лучами, и я сам не понимал, как зверёк оказывался у меня у меня под полями.

Томазо был основателем династии Стрегани; за ним шёл Пьетро, затем Антонио. Антонио, кстати и предпринял то величайшее турне, благодаря чему мы сменили блестящие дворцы Европы на необъятные просторы Нового Света. Публика тут попроще, погрубее, но отзывчива и доброжелательна - аплодисментов нам хватало. Поколение за поколением, и род Стрегани, увы, мельчал. Всё больше наши хозяева полагались на всякие новомодные выдумки, типа специальных зеркал под столиком, специальных люков и прочих аксессуаров. Но мы, старая гвардия, по-прежнему старались изо всех сил: что-то телепортировали, что-то скрывали от глаз, старательно придавали представительности своим хозяевам.

Но жизнь любой семьи, как и жизнь обычного человека угасает со временем. И когда последний Стрегани закрыл глаза навсегда, директор передал нас, как реквизит какому-то проходимцу, ничего не понимающему в цирковом искусстве. Фокусы это чудо природы постигало ещё в подростковом возрасте по книжонке "Хочу всё знать" (пособию для начинающих фокусников), но со временем и эти скудные знания позабылись. О магии тут и речи не шло, а ловкость рук подменяло элементарное мошенничество. Всё что этот прощелыга умел - это пустить пыль в глаза собеседнику, а ещё лучше - собеседнице. Женщины ходили за ним табуном, хоть он их и в грош не ставил. Нас, свои собственные атрибуты профессии он, увы, ценил не намного больше.

Начал он с того, что продал резной сундучок семнадцатого века, в котором представители рода Стрегани нас аккуратно укладывали нас отдыхать после представлений. Теперь мы валялись где попало: на кресле, на туалетном столике, даже на коврике у кровати. На нас оседала пыль, нам грозили пятна от жирных трапез, в нас кутались случайные любовницы. Но моё терпение лопнуло после того, как мадемуазель Аделаида - грузная дама с целым выводком крохотных громко лающих собаченций, отдала меня своей питомице развлечения ради. Зубки у этого крохотного существа оказались довольно острыми, незаслуженная взбучка - чертовски обидной, а хозяин лишь хихикал наблюдая, как собачка возит меня по полу.

- Фифа, выплюни эту шляпку немедленно,-засуетилась Аделаида, картинно всплёскивая пухлыми руками - про тебя скажут, что ты не воспитана...
- Ничего, пусть играет! - лениво отозвался наш новый хозяин, - Я давно присматриваюсь, на что бы сменить эту ветхозаветную рухлядь. А эту тряпку я отдам тебе на юбку к выступлениям, раз уж она тебе так нравится!

Рухлядь! И это - про нас! Про нас, без кого эта бездарная бестолочь и шагу о сцене ступить не может! Такая вопиющая наглость просто остаться безнаказанной! Мы с друзьями быстро составили план, как наглеца поставить на место и доказать свою ценность. И на следующем представлении роскошная мантия взвилась до самого потолка, открыв зрителям зад мошенника с заткнутым за пояс кульками конфет, которым предстояло якобы ниоткуда взяться в рукавах и просыпаться на сцену на радость детишкам. Но самое милое - это когда кролик, которому предстояло выбраться из специального люка и оказаться под моей тульей, исчез: я телепортировал бедняжку обратно на ту ферму, где он и вырос.

-Бах, бах! - как всегда загремели фанфары, хозяин поднял меня над постаментом, куда вёл туннель из-под пола, но никакого кролика под моими полями не оказалось. Будь на его месте почивший несвоевременно сеньор Стрегани, никакого особого конфуза может и не случилось бы: он бы незаметно выхватил из кармана какую-нибудь другую чепуховину и притворился бы, что именно так и задуманно. Но наш оболтус, наш свежевыпеченный циркач подобным трюкам был не обучен и попросту сдвинул специальный постамент в поисках зверька. При этом зрители увидели его растерянность плюс люк, ведущий в подземелье и громко освистали идиота. Зритель не любит любоваться изнанкой волшебства: он хочет чтоб всё было по-настоящему.

Мы, пожалуй, перестарались: дурака уволили в тот же вечер. Со злости он изломал жезл, которому цены не было, а меня и мантию запихнул в близ стоящую урну и тента. Я не знаю, куда увела мошенника бегущая вдаль дорога. Мне было не до него. Я думал о собственной жизни, которая началась столь блистательно и окончилась столь плачевно. Урна - это окурки, остатки бургеров и прочая жуть, которая оставляет пятна, которых потом не отстирать и не вывести. Да и будет ли кто выводить впоследствии эти пятна. Свалка мусора - самое страшное место для упокоения любой вещи...

2.

Джимми- классный парень. Парень, хоть о возрасте его никто не знает: пожёванное лицо и волосы неопределённого серого цвета, в которых седина не видна, надёжно скрывают следы ушедших лет. Джимми щедр, весел и беспечен - даже его профессия не сумела превратить его в мизантропа, ноющего о несправедливости жизни. Даже в этой его гнусной области человеческой деятельности Джимми cумел стать профессионалом высокого класса, достичь определённого статуса и благ, с ним связанного, хоть профессия эта презренна и не пользуется уважением добропорядочной публики: Джимми - нищий.

Да-да, обычный нищий, бездомный, из тех, кто побирается у широких автострад и дверей магазинов. Но Джимми побирается умело, с толком. Он не пьёт и не балуется наркотиком. Да и бездомен он в последнее время весьма относительно: накопив деньжат, Джимми купил на толкучке не старую ещё двухместную палатку. Теперь у него есть крыша над головой; он даже приютил в палатке Билли, - юнца, оставшегося без работы. Юнец умён, но пристроить его как следует в свой бизнес у Джимми всё не выходит: парнишка стесняется просить у прохожих деньги, да и они не особо ему падают. Всегда найдутся идиоты, которые, поджав презрительно губы, посоветуют терпящему крушение бедняге поискать себе настоящую работу. А где работу взять, если кризис и фирмы норовят сократить работников, а не нанять их?

Когда экономика крепка, Джимми и сам находит себе подработку на день-два; но из документов у него - лишь просроченные давно водительские права, а всё осталось в доме с Лиз. Но о Лиз Джимми старается не думать уже лет десять, а то и больше. Когда года не считаешь, - они пролетают вообще незаметно. Ну да ладно, - пора и за работу, ведь Билли нужно подкормить, да и самому заработать себе на завтрак и ужин. Джимми катит тележку, уведенную из магазина к очередной урне. Люди на отдыхе пьют пиво и колу, а жестянки из-под них выбрасывают в урны. Иногда в урнах попадаются стеклянные бутылки, а они стоят ещё больше банок. Главное - не лениться и вовремя вытащить эти полезные сосуды из урн, пока их не заграбастали уборщики или другие нищие: ведь подобный мусор - деньги, хоть и не большие, но надёжные.

Вчера на площади стоял огромный шатёр привозного шапито; урна должна быть наполнена с верхом. Джимми наклоняется над урной и начинает в ней шуровать. Неожиданно цепкие пальцы его нашаривают какую-то блестящую гладкую ткань, и на свет божий из урны появляется огромная праздничная мантия, а затем и цилиндр: чёрный, шелковый, с блестящими шариками муранского стекла по краям, с огромный сверкающим камнем в серебряной диадеме на тулье спереди.

- Ни фига себе, находочка! - бормочет Джимми, крутя в руках цилиндр и нахлобучивая его себе на голову, - Чего только народ не выбрасывает! Явно - ничьи вещи, раз хранят их в урне, но и явно - не дешёвые. Куда только эту роскошь приспособить? На меня он, пожалуй, шляпа великовата, а на Билли - в самый раз будет. Он головастый, молодой - не забыл, видать, как папаня его в цирк таскал. Я тоже своих туда водил, пока Лиз. А, чёрт, опять - Лиз! Забыта эта Лиз! И дети, наверняка, - не мои...

3.

В тот день Джимми и Билл решили работать в парке. Цилиндр пришёлся Биллу тюлечка - в тюлечку, сидел, как по нему сшитый, да и мантия - вполне по фигуре. К нему бы жилетку и брюки, ну да откуда у нищих брюки? Зато несколько шариков от пинг понга они отыскали, и Билл попробовал ими жонглировать. Не очень, конечно, выходило, но для непритязательной публики - в самый раз. Джимми досталась роль конферансье, и с этим он вполне справлялся. Как никак, в прошлой своей жизни он был журналистом, стало быть, слова связывать умел. И хоть программа представления была скудноватой, но их окружила стайка малышей с родителями, которые исправно хлопали, когда Биллу удавалась поймать шарик своим цилиндром, не уронив остальные.

Так бы всё и шло, если бы одна милая крошка с косичками, подбежав к Биллу с долларом не потребовала от него конфет.

- Дядя, ты- фокусник, а не жонглёр! - важно сказала она, - Я тебя в цирке видела! А у фокусников под шапкой всегда конфеты! Дай мне конфету!

- Да нету у меня никаких конфет! - удивлённо возразил Билл, - Я бы и сам с удовольствием сжевал одну или даже две!

Конфет он не ел уже давно, хоть мама считала его большим сладкоежкой. И ему тут же страстно захотелось этих самых конфет, желательно, шоколадных, с фруктовой начинкой. Зажмурив глаза глаза на минуту он представил себе свой цилиндр, полный лакомства в цветастых обёртках, стащил его с головы, чтоб вытереть вспотевший лоб...

- А - а- ах! - пронеслось над сборищем собравшейся публики. Плюх-плюх-плюх - из цилиндра на траву посыпались конфеты, и все завороженно на них уставились.

- Налетай, малышня! - воодушевлённо воскликнул Джимми, и подобрав две самые большие для себя и Билли, пошёл по кругу с кепкой. В кепку посыпались доллары от родителей, а дети с визгом ринулись подбирать конфеты.

- Дядя, а голубя ты можешь наколдовать? - поинтересовался вихрастый малыш с россыпью веснушек по лицу.

-Не знаю! - озадаченно отозвался Билл, зажмуриваясь и послушно представляя себе воркующих на асфальте голубей. Через секунду он ощутил, как острые птичьи коготки царапают ему голову и сорвал с головы цилиндр. Из него вылетели три или четыре птицы и, взмыв в небо, растаяли в лазури.

- Ух ты! А орла ты тоже можешь? - не успокаивался непоседа.

- Никаких орлов! Представление окончено! - вмешался в беседу Джимми, оттирая Билла от настойчивого малыша, - Орёл слишком дорого стоит, да и в цилиндр не поместится!

3.

- И как это у тебя выходит, - полюбопытствовал Джимми, разворачивая купленные в ближайшем супермаркете бутерброды. Они сидели за столиком в том же парке, а рядом на скамейке в целлофановом кульке лежали мантия и волшебный цилиндр.
- Да я сам не знаю! - растерянно отозвался Билл.- Я просто себе представил этих птиц и конфеты...
- Ну ка, дай! - Джимми вытащил из пакета цилиндр, нахлобучил на голову и изо всех сил начал рисовать в своём воображении яблоко. Ни какого яблока он, разумеется, не получил, и горестно вздохнул. - Не выходит. Я яблоко хотел. Ты попробуй: ты же у нас в волшебники записался!

Билл неуверенно надел цилиндр и привычно зажмурился. Вытащив из цилиндра два румяных яблока с глянцевитой шкуркой, он просиял.

- Слушай, Джимми, может, мне сотенную себе представить? Представляешь, как мы здорово теперь заживём?

- И думать об этом забудь! - переполошился Джимми. - Ты что, про закон сохранения материи не учил? Если в одном месте прибавилось, в другом - убавится, это - непременно! Пропадёт у кого крупная сумма, он в полицию заявит. Долларовые купюры - они с номерами. Потом не отбрешешься. По-малой, разве что, блага наколдовывать, да и то не в одном месте, чтоб полиция не загребла. А что, неплохая идея! Палатка есть, пожрать ты тоже наколдуешь, когда проголодаемся... Давай попутешествуем по Америке?

4.

Прошло два месяца. Джимми с Биллом катались по маленьким городкам, давая микро-представления в парках, а, порою, и просто на улицах. Билл поднаторел в жонглировании разными шариками, разноцветными кольцами и прочими пригодными для этого предметами. Купюр Билл у цилиндра не запрашивал, как они с Джимми и уговорились, но крохотные поддёргивающие розовым носиком зайчики, пушистые белочки и прочая мелкая живность, выскакивающая из шляпы на радость ребятишкам всегда вызывала восторг зрителей. У путешественников завелись деньги даже для ночёвок в мотелях, и палатка ездила с ними в основном для блезира, как багаж.

Билл блаженствовал, но Джимми это стало поднадоедать.

-У Билла - хорошая голова, - рассуждал он про себя, - должность уличного фокусника - не для него. Опять же, даже этому делу стоит поучится. Не дай Бог, потеряется цилиндр, или украдут его, что парень будет делать? Ему бы в университет. Да и мне уже неохота клянчить милостыню на улицах. Надо бы что-то придумать...

Ничего, увы, не придумывалось. Кризис всё ещё длился, да и работа для необразованного парнишки предвиделась лишь муторная и тяжёлая, а он уже разбаловался, давая ежедневные представления и мечтал о чём-то более интересном. Выручил, как всегда, случай.

Проходя по одной из центральных улиц одного из городков, в котором друзья гастролировали, Джимми заметил объявление на одном из столбов. Пропала какая-то супер-породистая болонка, фотография которой прилагалась. Мало того - за поимку обещана была крупная сумма вознаграждения. Для Билла ничего не стоило представить себе собачонку, глядя на картинку, и через полтора часа друзья уже беседовали с хозяйкой пропавшего было животного в роскошном особняке.

Объяснить, где они отыскали животное, приятели не смогли, бессвязному рассказу о встреченной на улице беглянке пожилая дама не поверила, и тогда Билл бухнул, глядя в её лицо честными глазами:

- У меня есть волшебный цилиндр...

Дама и в цилиндр было не поверила, но пропавшее Бог весть когда фамильное кольцо, выкатившееся из-под его полей, женщину убедило. В итоге Билл таки попал в полицейский участок, но не в качестве преступника, а в должности инспектора по мелким, но дорогостоящим кражам. Конфисковать волшебный головной убор для работы более опытного сотрудника не удалось: цилиндр теперь никого, кроме Билла не признавал. Так как найти вещь, не найдя преступника - не совсем то, чем занимаются в отделе сыска полиции, Билла за государственные деньги нынче учат в местной академии ответственному делу полицейского сыска.

А Джимми дама взяла к себе в компаньоны: он живёт нынче в роскошном особняке на законных правах, забавляя её весёлыми побасенками. Цилиндр же и мантия часто красуется на плечах Билли по вечерам: он с Джимми организовали вечерний клуб начинающих и уже не начинающих фокусников, и в него стекается публика даже из соседних городов.