Сон алкоголика краток и тревожен, и потому уже в семь утра Озабот Похотунович Писечкин сидел на своём излюбленном месте: на лавочке у пруда. Когда-то давно, ещё при Советах, здесь хотели построить дом, и даже вырыли котлован, но природа внесла коррективы. Весьма бурные коррективы, в виде ключей. Попытки откачки привели лишь к тому, что глубина котлована всё увеличивалась, а воды не уменьшалось. Потом кто-то. наконец сообразил, что дело это гиблое, ибо подземная река и всё такое, ну и вот. Согласно местным легендам, пруд имел глубину более десяти метров, кроме того общественность разделилась во мнениях называть ли пруд прудом или всё же озером, сошлись лишь в названии – Байкал, потому что в нём водились раки, хоть и мелкие, но!
В семь утра на берегу Байкала можно было встретить три категории людей: собачников, рыбаков и алкашей, причём по последним можно было проверять часы, ибо Ефимыч ждать не любил. Сам он давно уже не употреблял, но был сочувствующим, и потому, за небольшую денежку, разносил страждущим опохмельные бутылочки с жидкостью непонятного происхождения. Его то и дожидался наш страдалец. Он и так-то по жизни был человеком беспокойным, его постоянно что-то заботило, то погода, то политика, то вообще, неосознанное, а уж с бодуна тем паче. А ещё он постоянно что-то хотел. Хотел, но ничего не предпринимал, для исполнения своего хотения. Это у него было ещё от отца. А потому он замечал любые мелочи, в отличие от других страждущих и уж тем более рыбаков с собачниками.
Любые мелочи, на которые можно было озаботиться. Что уж говорить о таком крупном инциденте, как внезапное появление из недр пруда чего-то огромного, отдалённо напоминающего тюленя, и последующее, столь же необъяснимое, воспарение оного на небеса. Озабот протёр глаза и оглянулся по сторонам, на другом берегу сидели двое: одинокий рыбак и вечно беременная одноглазая кошка, оба не сводили глаз с поплавка. Слева молодой боксёр выгуливал спящего хозяина, справа какая-то маленькая кабисдошка вела за поводок девушку, живущую в смартфоне. Братья страдальцы не сводили глаз с Ефимыча, который как раз появился из-за детской площадки и им было ни до чего. Поделиться увиденным было абсолютно не с кем. Он достал папиросу и стал шарить по карманам в поисках спичек. «А вот прикурите от моей!»
Озабот вздрогнул и обернулся. Рядом сидел щеголеватого вида хлыщ, улыбался и протягивал ему странного вида зажигалку. Хлыщ был одет в чёрный костюм, чёрные ботинки и чёрные солнцезащитные очки. «Эк тебя видать прижало, если ты весь такой припижоненный с утра на Байкале ошиваешься.» - подумал Похотуныч и попытался прикурить. Зажигалка сверкала, но огня не давала. А потом Хлыщ заговорил: «То, что Вы видели, всего лишь оптический эффект от соприкосновения солнечных лучей о роговицу глаза, вызванный обратным тяготением. Такое случается при недостаточной фокусировке и низком углу падения.» «Хреновая у тебя зажигалка, дружище, дайка я лучше по-старинке.» - Озабот чиркнул спичкой и прикурил. Ошарашенный хлыщ, стал рассматривать свою зажигалку, а Похотуныч, попросив Ефимыча записать на его счёт, наконец-то добрался до вожделенного.
Сзади к скамейке подошёл Пахомыч. Его лицо выражало нечеловеческую муку, по всей видимости его счёт был уже закрыт. Похотуныч молча протянул бутылку страждущему, то жадно глотнул, поблагодарил и внезапно чихнул. Аккурат в модные очки щёголя. Тот дёрнулся от неожиданности, очки слетели, пальцы рефлекторно сжали зажигалку… «А ты газ то вообще в неё заправлял? Дайка посмотрю?» - Озабот протянул руку и забрал блестящую игрушку, у оцепеневшего Хлыща. Повертел, покрутил, пощёлкал, но зажигалка упорно отказывалась выдавать огонь. В конце концов, после совместного изучения с Пахомычем, от неё отвалились какие-то колёсики и даже вспышек больше не наблюдалось.
- Поломанная какая-то.
- Китайская небось.
- Напокупают всякой фигни.
- Зато блестит! Отличная бы блесна получилась.
- Эй, мужик, ты не против?
Хлыщ согласно кивнул, а разговевшиеся мужчины завели философскую беседу.
- И никакая это не корова, а самый настоящий ламантин! Я же учителем биологии был, когда-то.
- Где?
- Это не существенно. Говорю тебе ламантин из семейства сирен.
- Это которые поют?
- Именно.
- А почему тогда он молчал?
- Может спал?
Окончательно закоченевший и отчаявшийся дождаться поклёвки рыбак присоединился к компании.
- Они поют, просто на такой частоте, которую мы не можем воспринимать.
- О-как! А ты откуда знаешь?
-Читал!
- Ну раз читал, то угощайся.
- И вообще… я её уже давно заметил. Раньше она была маленькая и жила в дупле.
- Да иди ты!
- А как её в дупло то занесло? И вообще в наши края?
- Так у них по весне гон и они начинают петь.
- И что?
- Ну, ты про лунатиков слыхал?
- Слыхал.
- Воот. А они не ходят во сне, а летают. Но только когда поют.
- Эка..
- Да, вот она летела себе летела, пела, а тут на тебе, лягушки.
- А что лягушки?
- А ты не слыхал, как они горланят?
- Ааа.
- Ну она и решила, что нашла родственную душу. Так у нас и очутилась.
- А при чём тут дупло?
- Так белки!
Тут они ненадолго прервались и сбегали к Ефимычу за добавкой, позаимствовав у Хлыща немного денежек. Хлыщ не возражал, и даже начал слегка розоветь, когда ему, как спонсору, разрешили сделать первый глоток.
- Так вот, эти гнусные белки…
- Подтверждаю! Гнуснее белки зверя нет, они мне дома всю квартиру уделали.
- Эти коварные твари… они не те, кем кажутся!
- Думаешь похитили?
- Однозначно!
- Я понял, они решили её откормить!
- Стопудово, орехами!
- А потом сожрать.
- А они могут?
- Они всё могут, это же белки.
- Балиииин…
- А орехи были просроченные!
- На деревьях?
- Где ты у нас орехи видел на деревьях? В магазине, конечно.
- Ага, и она проснулась.
- Точно, и выпала из дупла.
- Потому что хотела летать.
- Как белка-летяга.
- В пруд.
- То есть всё это время она спала и жрала орехи?
- И пела!
- А как же она обратно?
- Так вода то успокаивает.
- Глубоко.
- Жаль с лягушками не срослось, так бы получился новый вид.
- А пошли тоже искупаемся, что-то мне пожаркело.
- Пошли, а белки плавать не умеют?
- Нееее.
- Ну слава Богу!
Мужики допили остатки нектара, и пошли к воде, оставив агента Фи, именно таким именем в конце концов представился Хлыщ, в блаженной истоме считать розовых ламантинов, грациозно парящих в его голове.
Пилития Оттяговна Мозгоклюева была женщиной степенной и обстоятельной, а ещё в ней присутствовал врождённый шарм. Двигалась она неторопливо, взгляды роняла весомые, настолько весомые, что напрочь разбивала сердце скамеечных сидельцев. Чем её только не пытались угостить: и пивом, и водкой, и водкой с пивом, но нет, она всегда оставалась верна себе и держала марку. Только утончённое, только вина, а лучше портвейн! И не абы как, и не дай те бох предложить ей этот благородный напиток из горла, исключительно из стаканчика! Писечкин давно уже тайно вздыхал по Пили, но подойти не решался, ибо был по природе своей слегка трусоват. Так было раньше, но вчера, возможно из-за общения с агентом Фи или купания в Байкале он набрался храбрости и пригласил.
Пригласил Пилю на свидание, и не куда-попадя, а к себе домой. И, о-чудо, она согласилась, только перенесла встречу на сегодня, потому что вчера… ах, как она это произнесла - «Все номера в моей бальной карточке на сегодня уже расписаны.» В ответ он клятвенно пообещал, что все её вкусовые сосочки придут в полнейший экстаз. Пилития Оттяговна была женщиной основательной и потому любила пожрать. Пожрать, пожрать, сосочки, еда… Озабот Похотунович сглотнул слюну, и окончательно проснувшись, открыл глаза. На потолке в луче солнца сидел тощий паук и во все свои восемь глаз смотрел на Похотуныча. «Не иначе, как тоже хочет есть» - подумал наш герой, и вспомнив вчерашнюю беседу про плотоядных белочек, поспешил оставить постель.
Взгляд паука не выходил у него из головы, к тому же придя вчера домой, он решил заглянуть в интернет и полночи читал посты про инопланетян и людей в чёрном. Даже закралась мысль – «Вот бы, когда вырасту, тоже стать одним из них.» В конце концов он вспомнил, что давно уже вырос и даже стал расти обратно и с мыслями о несправедливости жизни во вселенной отошёл ко сну. Напрочь забыв о еде и тем более званом обеде, который ему предстояло приготовить. В холодильнике пахло чем-то настораживающем. Чем-то явно неместным, а может быть даже неземным. Из пакета с крупой вылезла моль, отряхнулась, потом, как показалось растревоженному Озаботу, выругалась сквозь зубы, и улетела. Пакет слегка шевелился. Похотуныч надел очки и постарался внимательнее разглядеть ситуацию. В пакете бурлила жизнь; крупа была размолота в пыль и оплетена паутиной, в паутине что-то скреблось. Озабот вздрогнул и отошёл подальше, рука инстинктивно потянулась к висящей на стене аптечке, где хранилась энзэшная бутылочка боярышника.
Вкус боярышника показался странным, но нашему герою было не до изысков, и он маханул её залпом. Беспокойство тёплой волной стекло в пятки и, чтобы закрепить эффект, Озабот вышел прогуляться на балкон. Там всё вроде было как всегда: солнце на небе, лук в ведре. Откуда появился лук в ведре история умалчивает. Просто в одно прекрасное утро взял и взошёл. Похотуныч грешил на уток. Лёгкий ветерок освежающе дул с пруда, принося аромат шашлыков и тины. Озабот немного расслабился и закурил. «Не, ну подумаешь. А может померещилось. И вообще. Это просто крупа начала оттаивать и потому такой звук. И вовсе она не говорила со мной. А моль, ну, может соседская, может из холодильника, как вот, например, эта муха на луке. Ветром занесло. Муха на луке?!» На луке и правда сидела муха и внимательно смотрела на нашего героя. Её усики плотоядно подрагивали.
Из ступора его вывел звонок в дверь. Он никогда доселе так не радовался незваным гостям.
- Пахомыч, дорогой, конечно заходи!
- Чота ты, Похотуныч, какой-то не такой. У тебя всё в порядке?
- Да вот, думаю. Пригласить то я вчера пригласил, а чем её угощать?
- А, понятно, ну пошли на кухню, обмозгуем это дело. Я у Ефимыча две порции взял, правда на твой счёт, но ты ведь не возражаешь? «Конечно нет, давай, проходи, только ты первый.»
Похомыч, заглянул в кухню, затем в распахнутый холодильник, достал оттуда корочку зелёного сыра… Когда вторая бутылочка подходила к концу, друзей потянуло на разговор.
- Я вот тут всё думал о вчерашней беседе и знаешь Озабот, что скажу, белочки – это только вершина айсберга.
- А у меня не выходят из головы слова Фи об обратном тяготении роговицы глаза.
- Дааа, глубоко, а про уши он ничего не говорил. А то я уже с полчаса слышу что-то странное. Как будто кто-то шепчет сверху, а вот что шепчет, не разберу.
- Шепчет говоришь? Сверху? Но если тяготение обратное, то верх- это низ, а низ-это верх. Значит шепчут снизу.
Они дружно посмотрели вниз, там шевелил усиками приползший на запах сыра таракан. Потом подняли головы и обалдели. Весь потолок был усеян маленькими извивающимися червячками. Червячки издавали странный гипнотический гул. В окно влетела балконная муха и, сделав почётный круг, уселась на остатки сыра.
«Окружили ироды.» - шёпотом произнёс Озабот Похотунович, пытаясь нащупать за спиной веник. «Да погоди ты, не кипишуй.» - Пахомыч остановил руку друга.
- Может они хотят наладить контакт?
- Какой ещё контакт? Вон как рассержено жужжат!
- Не жужжат, а переваривают информацию. Думаешь так просто изучить наш язык?
- А может они наши мозги высасывают? Дистанционно! А мух явно главный, вон какой взгляд, прям насквозь пробивает, прямо в душу.
- Так высасывают или выглядывают, ты определись сначала с терминологией. Может им просто не нравится, что мы выпиваем?
- Думаешь?
- Ну они же наверняка высокоразвитые, а значит излишне чувствительные, давай, допьём, во избежание.
- Давай.
Сказано-сделано, опустошённые бутылочки переместились в мусорку, остатки сыра – в желудки.
- Ну как ты их ещё слышишь?
- Вроде нет.
- Я тоже. Кажись сработало.
- Да, и мух улетел.
-Вооот, а то сразу за веник. Погоди, щас мы у них ещё секреты выспросим и разбогатеем.
- А может лучше поймаем и в банку посадим. А потом за денежку показывать будем?
- Это надо обмозговать. А то невзначай нарушим какой-нибудь межгалактический кодекс и тогда…
- Что тогда? Сами в баночке окажемся. Забыл уже про белок?
- Забыл.
- А они ничего не забывают. Кароче, дело сложное, требует углублённого анализа. Предлагаю продолжить, но подальше от их чувствительных сосочков.
- Ага, и тебя эта реклама вынесла.)
- И меня.) А ты ведь не те сосочки представляешь, которые в рекламе?)
- Не те.
- А вот представь, если бы у тех, что ты представляешь, были бы такие же глаза, как у тех, что в рекламе.)
- Да иди ты.) Ещё скажи, что они тоже визжат от восторга.
- Как теперь такое развидеть… Ну что, идём сосочкоман?)
- Конечно идём. Вот только как же Оттяговна?
- А она баба компанейская и опять же, на природе всегда романтичнее, возьмём пиццу!
- И портвейн!
- Шикуешь дружище. Этак тебя на долго не хватит, пойдём, по дороге расскажу, как сделать отличный портвейн из водки и эссенции для торта, заодно и бутылку, подходящую подыщем.
В разливочной было накурено, наверное, все питейные заведения в мире выглядят одинаково, да что там в мире, во всей галактике. В разливочной было накурено, но малолюдно, и потому наши приятели, выпив у стойки по разминочной, и взяв по бокалу пенного, разместились за столиком. К пиву они взяли сухариков и бутылочку беленькой. «Тут главное понять, что послужило инициацией конфликта!» - произнёс Пахомыч, с донельзя серьёзным лицом сдувая пену.
- Я просто открыл холодильник.
- Ага. А до этого ты его открывал?
- Да нет конечно, на хрена он мне сдался?
- Ну сыр то там откуда-то взялся.
- Аааа, так это не я, это Сунька.
- Какая ещё Сунька?
- Ну Забегалова, Сунька Забегалова из соседнего квартала. Туфли ещё у неё красные и чулочки в чёрную сеточку. Губастенькая такая.
- А, Бланшевна что ли? Помню, помню, шустрая такая, она ещё громко и заполошно ржёт.
- Во-во, она самая.
- Её ещё за это чайкой прозвали. Но это же не твой типаж.
- Да понимаешь, её муж в очередной раз выгнал, а спать где-то надо.
- Понимаю, понимаааю. Да, такая могла в твой холодильник что угодно занести. Даже инопланетную жизнь.
«Покорнейше извиняюсь, я случайно услышал, что вы тут за инопланетную жизнь разговариваете, не против, если я присоединюсь?» Они и не заметили, как к их столику подошёл субъект, весьма экстравагантного вида.
Росту он был небольшого, но это нивелировалось неплохой выправкой. Одет он был в рыжее женское пальто до пят с линялым лисьим воротником. Наряд венчал приличного размера тюрбан, смотанный из каких-то цветастых тряпок.
- А вы значит в этом деле эксперт?
- Отчасти. Видите ли, не всё так просто.
- Интересно, интересно, присоединяйтесь.
Незнакомец умостился за столиком и сглотнул. Озабот заказал пива.
- Да, прошу прощения, я не представился: Мархи Захирович Бурхи.
- Никак басурман?
- По паспорту карел, но на самом деле я последний оставшийся в живых потомок великого заклинателя змей Апхчима Стоноздрёвого.
- О-как.
Пахомыч отодвинул подальше свою кружку, а доверчивый Озабот, напротив, сразу проникся к собеседнику и даже пододвинул к нему блюдечко с орешками. «Благодарствую!» - Мархи захрустел угощением. «Так вот, как я уже говорил, всё не так просто.» «Да не тяни ты резину, говори уже, что не так.» - от затянувшейся интриги Похотуныч начал грызть край кружки.
- Кобры!
- Что кобры?
- Не что, а где!
- Где?
- Везде! Они нас поглощают.
«Кобры - это серьёзно!» - резюмировал Пахомыч и принялся открывать беленькую.
- Не верите? А зря! Просто они невидимые.
- И что?
- И всё. Но они-то нас видят. И гипнотизируют. А потом, когда мы меньше всего ожидаем ррааз, и скидывают шкуру.
- На хрена?
- А под шкурой уже точная копия нас. Поглощают.
-Я думал они яйцами питаются.
- Это обычные, а инопланетные-людьми! И только я один их вижу и могу...
- Позвольте с Вами не согласиться!
К столику присоединился могучего вида мужик с бутылкой креплёного.
Мужик, как мужик, здоровый, розовощёкий, только без зубов. Но это его совсем не портило, потому что он был обладателем поистине выдающихся губ. Так вот эти губы, вкупе с глазами навыкат делали его похожим на карася. Или карпа. Или на другого какого-то рыба. Рыб закурил сигару, прокашлялся и заговорил:
- Самодуров Пад Падыч, можно просто Падыч.
- За знакомство!
Мужики чокнулись и отхлебнули.
- Так вот я увлекаюсь всяческими практиками, в основном с женщинами, и достиг просветления.
- Ага.
Пахомыч придвинул блюдечко с сухариками поближе к себе.
- И напрасно Вы мне не верите. Все относительно. Вот, например, пиво.
- А что сразу пиво то?
- Вот вы думаете, что пьёте пиво, а на самом деле это сильнейшее бактериологическое оружие. Для венерианцев по крайней мере.
- Для кого?
- Венерианцев. А женщины у них ничего такие, с огоньком. Только ацетоном сильно пахнут. То ли дело юпетирианки, лёгкие как облачко, гибкие. Мечта. А что вытворяют...
- А почему ацетоном?
- Так они его пьют. Так что взасос целоваться не рекомендую. Но, если подвернётся случай, рекомендую. Секс в невесомости — это нечто. Но только с опытным партнёром!
- А ты откуда знаешь?
- Так я с ними спал. Змеи.) Ну сами подумайте, как можно спать со змеёй.)
Лицо Пахомыча приобрело страдальческое выражение – «Ещё как представляю.» Мархи залпом допил содержимое стакана и метнулся к выходу – «Он и есть кобра! Самая крупная, какую я только встречал. Бегите или будете поглощены. Он уже вас ест!»
- Какой впечатлительный.
- Да не берите в голову, его в армии контузило. Так вот, а юпетирианки потребляют самый что ни наесть наичистейший эфир. Забористая штука. Через жабры. Кстати жабры у них весьма чувствительны и если немного пощекотать…
- Хм. А закусывают чем?
- Ну ясно дело чем, алмазами конечно же. Зубки у них ещё те, палец в рот не клади. А уж не палец тем более.
- А ты, однако, ходок.
- Есть немного, падок.
- А как же ты туда добрался? На космическом корабле?
- Меньше надо смотреть телевизор. Космические корабли - это архаика. Исключительно силой мысли.
- А как же тело?
- Тело иллюзорно. При желании можно реинкарнироваться в любое.
- Можешь продемонстрировать?
- Ну это не так просто, требуется подготовка. Но как-нибудь обязательно покажу.
- Когда?
- Когда звёзды сойдутся в нужной комбинации. Короче не перебивай.
Они ещё долго сидели и рассуждали о сексуальных и кулинарных пристрастиях жителей окрестных планет. К ним периодически подсаживались новые посетители, но долго не засиживались, потому что пиво с Падычем – это ещё тот коктейль. Он был настолько убедителен, что даже проверяющие питейные заведения сотрудники полиции ушли в полной уверенности, что на Нептуне обитают разумные плотоядные водоросли, виртуозно освоившие тантрический секс. За окном стемнело, на пороге материализовалась оголодавшая Пилития. «Ну всё, мне хана. Совсем забыл за разговорами про Оттяговну» - Озабот попытался спрятаться за кружку с пивом, но было уже поздно.
- Ах вот вы где, негодники. Дама, понимаешь ли ждёт, извелась уже вся, а они...
- Кто Вы, о прекрасная богиня? И с какой планеты?
Взгляд Падыча источал мёд.
- Не желаете ли бокал изумительного нектара, изготовленного по рецепту меркурианских отшельников?
- Нектару? Ну отчего же и не пригубить в обществе столь галантного кавалера.
Пиля присела за столик и расправила свою необъятную грудь.
- А вы, о чем тут беседу ведёте?
- О кулинарии обитаемых галактик.
- Ах, как интересно. Я знаете ли и сама люблю пофантазировать на кухне.
- И это чувствуется, извольте отпробовать.
- Мммм... Вкусненько, ой, что-то мне сразу в голову дало, с непривычки, так-то я обычно почти не пью.
- Не беспокойтесь, вы в надёжных руках.
- Пока ещё нет.) Так что там за рецепт говорите?
- Ну если перевести на наши ингредиенты, то надо взбить парочку лягушачьих глаз, добавить марципановую глазурь и щепотку шерсти даосского тушкана, довести до кипения, а потом немного потомить.
- Ах, я уже вся истомилась, вы так вкусно рассказываете.
- Так что же мы тут рассиживаемся, пойдемте я вас научу это готовить. У меня как раз в прикроватной тумбочке припрятан один секретный ингредиент.
- В прикроватной говорите?) Ну разве можно отказать столь галантному кавалеру.
Падыч под руку с прихихикивающей Пилей исчезли в ночи. Наши друзья остались вдвоём. Пахомыч вздохнул, разлил остатки водки и произнес тост:
- Ну, за то, что хорошо кончается.
- Да, и чтоб на каждую белочку нашелся свой орешек!
Заведение работало круглосуточно, пиво было свежим, а космос бескрайним. Они заказали фисташки и продолжили бороздить просторы фантазий.
Из рюмочной наши герои вышли уже перед самым рассветом. Впрочем, как вышли? На ногах стоял только Писечкин. Пахомыч безвольным кулём висел на его плече. Непростое это дело межгалактические загадки разгадывать. Весьма энергозатратное. Ноги сами привели Озабота к любимой лавочке у пруда. Он уложил на неё Пахомыча и сам уселся рядышком, сторожить беззащитную тушку от посягательств местной фауны. Над прудом стояла предрассветная дымка, домой идти не хотелось, да и до обхода Ефимыча оставалось всего пару часиков. Мысли Похотуныча то разбегались в стороны, то собирались вместе, впрочем, как и зрение. Но одна маленькая, но дотошная мысль всё свербила и свербила, где-то в районе виска. Заронил её туда Падыч, своими рассказами о межпланетных похождениях. Чтобы немного отвлечься, Писечкин запрокинул голову и стал смотреть вверх. Прямо над ним висела последняя предутренняя звезда, её ласковый свет убаюкивал. Наш герой не заметил, как уснул.
Он купался в розовом свете. Свет был везде, повсюду, он обволакивал, ласкал, проникал внутрь. Это было прекрасно. Озабот даже решил, что он умер и теперь в раю, если бы не сильное свербление в носу. Не выдержав он чихнул и вывалился из бутона. Падение продолжалось не долго, что-то быстрое и певучее подхватило его и понесло над джунглями. Джунгли напоминали старинный заброшенный город, поглощённый природой. Но толком ничего рассмотреть не получалось, кроме величественных резных столбов, увитых лианами. На фоне фиолетового света солнца, и так-то нечеловеческие лица, вырезанные на них, приобретали зловещий вид. Он почувствовал, как что-то липкое пропитало его рубаху на спине, а потом стало распространяться по всему телу. В конце концов его накрыло с головой.
Ставший уже родным, фиолетовый свет солнца сменился огненно-красным, в висках застучала кровь, а в голове стали появляться причудливые картинки. Вот он вылупляется из яйца, вот делает первый шаг, первый взмах крыльями… От этого всего ужасно захотелось пить, и он так явственно представил запотевшую кружку холодного пива, что даже почувствовал его горьковатый привкус на губах. С трудом открыв глаза он увидел прямо перед своим лицом странного вида хоботок. Хоботок бился в конвульсиях, потом побелел и втянулся. «А к пивку бы ещё и креветочек…» - подумал было Похотуныч и снова оказался в свободном падении. Откуда-то сверху раздались противные каркающие звуки. На этот раз падение было длиннее и закончилось погружением в воду. Блаженная прохлада разлилась по всему телу, он ничуть не испугался, а наоборот, с интересом стал разглядывать местных обитателей.
Они были сильно похожи на Падыча, тоже губастые и пучеглазые. Рыбы, как рыбы, вот только в отличие от него, они не просто говорили, а пели. Сначала он боялся, что захлебнётся, но потом, вспомнив, что в утробе матери он тоже какое-то время был рыбой, успокоился и даже отрастил себе небольшие, но действенные жабры на ягодицах. Сначала он просто слушал, естественно не понимая слов, но как только стал понимать, то попробовал подпевать. Вероятно, его голос плохо ложился на внутренние уши местных обитателей и Озабота закидали пузырьками. Потом он почувствовал толчок, затем ещё, кто-то бесцеремонно пробивался в его мозг. Разболелась голова. «Эх, щас бы рюмашечку беленькой, для поправки.» Не успел он об этом подумать, как что-то огромное всё-таки проломило защиту, и он потерял сознание.
Губы склеила запёкшаяся кровь, всё тело закостенело, а главное жутко саднило жабры. Похотуныч огляделся вокруг никакой воды не наблюдалось, только густые оранжевые джунгли. Нос учуял дивный аромат, и он пошёл на запах. Посреди небольшой полянки рос огромный цветок, внутри которого собралось приличненькое количество росы. Озабот сначала недоверчиво обнюхал содержимое купели, затем аккуратно пригубил, а потом, в конец осмелев окунул в неё саднящее. «Дорогой, ну не так же сразу, а поговорить?»
- Кто здесь?
- Это должна была быть моя реплика.)
- Вы цветок?
- Давно мне не говорили комплиментов, продолжай.
- Ээээ, я видите ли, жабры.
- Не вижу, но чувствую, они так приятно щекочут мой пестик.
- Вы что, мужчина?
- А тебе ка больше нравится?)
- Я вообще-то не того.
Из купели поднялись хоботочки и стали нежно массировать голову Озабота.
- Расслабься, тычинки, так тычинки.
- Нет, я так не могу. Я требую определённости!
Внезапно цветок забился в конвульсиях, а потом схлопнулся в бутон. Похотуныч очутился на колючем мху с голыми жабрами.
На этом метаморфозы не прекратились, бутон стал стремительно уменьшаться в размерах, а потом и вовсе исчез. Озабот протёр глаза, перед ним сидела весьма привлекательная женщина, из одежды на ней было только немного чешуи. Она сорвала несколько жирных листьев неизвестного растения лимонного цвета, скрутила что-то наподобие сигары и прикурила, сверкнув глазами.
- Ну чтож ты такой беспокойный, чуть весь кайф не сломал.
- Простите, что?
- А ты до сих пор не понял? Весна, у всех гормоны играют. Ну.
- Так вы меня… это.
- Это, это. И теперь, согласно давней традиции, должна высосать твой мозг без остатка.
-Я кажется ошибся планетой, можно я пойду?
- Да не трясись ты так, я просто шучу.
- Правда?
- Правда, но если бы ты был местным…
- Кажется я начинаю понимать, почему тут меня все пытаются… обольстить.
- Сообразительный. А у вас разве не так?
- Нннееее.
- На-ко, затянись. Так где говоришь находиться твоя планета?
Писечкин инстинктивно затянулся и поплыл.
- Там. Там ещё пруд и белочки и ламантины. А по утрам приходит Ефимыч.
- Как ты эротично рассказываешь… Ламантины говоришь?
- Ламантины, а ещё они умеют летать. Но только когда поют.
В руках незнакомки материализовалась чаша с чем-то бурлящим.
- Ты знаешь, есть ещё один способ, проникнуть в твоё сознание.
- Да, и какой?
- Пей и мы навсегда сольёмся воедино.
- Как-то боязно.
- Я знаю, но вижу, что ты хочешь. Пей!
Похотуныч глотнул раз, другой, третий, на четвёртом глотке поперхнулся, закашлялся и открыл глаза. Он снова сидел на скамейке, а стоявший над ним Пахомыч, с озабоченным видом пытался напоить его из бутылочки, приговаривая – «Пей. Пей, пей…»
- Что, что, что случилось?
- Ты проспал рассвет!
- Жуть какая.
- Видали и пожуттее, но я не дам другу засохнуть.
- Спасибо.
- На здоровье. Ты чего такой бледный, приснилось что?
Озабот подскочил на месте и ощупал жабры. Жабер не было.
- Фууух. Ты не поверишь.
- Это после вчерашнего то?)
- А и правда, короче, Падыч не очень-то и приврал.
- Я так и думал. Ну давай, в подробностях, что они пьют?
Они ещё долго сидели на лавочке и смотрели на водную рябь. Писечкин говорил, Пахомыч внимал, внимал и подливал. А потом спросил: «А ты точно уверен, что не успел отхлебнуть из её бокала?» День сменился ночью, на небо выкатилась луна, Пахомыч давно куда-то пропал, а Озабот все сидел и сидел, и никак не мог для себя решить отпил он или не отпил. Его внимание привлёк шелест ив. Тёплый нежный ветерок принёс знакомый чарующий аромат, от понимания у Похотуныча сжались жабры.
В последнее время Писечкина мучала бессонница, а когда он, обычно под самое утро, всё-таки засыпал – кошмары. Сюжет был обычно хаотичен: города, планеты, люди… Или не люди? Всё это мелькало как в калейдоскопе, вызывая головную боль. Он всегда думал, что мигрени – это исключительная прерогатива инфантильных барышень, однако теперь прочувствовал всё это на своей шкуре т даже проникся уважением к такому сильному слабому полу. Чтобы как-то скоротать ночные часы и отвлечься от навязчивых мыслей, он стал много смотреть телевизор. В основном передачи про инопланетян и тому подобное. Помогало, если честно, слабо, но зато он начал испытывать странного вида импатию к братьям по разуму. В конце концов Похотуныч пошёл на крайние меры, а именно в библиотеку, которую не посещал со школьной скамьи. Почему крайние? Да потому что он так и не вернул с тех пор ни одной книги, которые брал. К тому же строгие и вечно шикающие библиотекарши нагоняли на него такой ужас, что и сейчас, в зрелом возрасте от одного лишь упоминание данного заведения он инстинктивно морщился. Страшнее библиотекарш были только врачи, так что да, поход туда был крайней мерой, требующей исключительной силы воли. Название книги выглядело интригующим: «Они среди нас!» И действовала она, как лошадиная доза снотворного, проблема состояла в том, что за месяц наш герой дальше введения так и не продвинулся. Пара страниц вдумчивого чтения напрочь стирали все мысли из головы, и он засыпал с открытыми глазами. Это был и не сон и не явь, а скорее осмысленный бред. Короче с каждым днём Озаботу становилось всё хуже.
Пахомыч, как мог, пытался помочь другу в беде: рассказывал байки, менял сорта водки и даже пытался сводить с местными красотками. Всё тщетно. Похотуныч не смеялся, практически не хмелел, а красоток распугивал россказнями о летающих ламантинах. Кстати, он почему-то свято верил, что когда они опять прилетят в наши края, то всё пойдёт как раньше. Даже завёл дома пару лягушек и включал им перед сном классическую музыку. Требовался какой-то мощный толчок, чтобы вывести Озабота из этого состояния. Как-то, изучая свой холодильник, Пахомыч наткнулся на початую бутылку абсента, бог весть кем и когда там запрятанную. Он освободил её из ледяного плена и сразу понял – это оно! В своё время Пахомыч много читал про творческих людей, вдохновляемых данным напитком. Он также помнил, что употребление оного напоминало целый ритуал. Вот только никак не мог вспомнить из чего он состоял: толи надо было лизать, толи сосать, толи соль, толи сахар… уверенность была только в одном – всё это было абсолютно бессмысленно без специальной ложки. «Фиг с ней. Чай не баре. на месте разберёмся опытным путём. На ощупь оно завсегда надёжнее.» - подумал новоявленный бартендер и помчался на выручку другу.
Он застал Озабота весьма заспанным, но уже жарящим яичницу.
- Так, просыпайся, щас будем варить эликсир.
- Какой ещё эликсир?
- Волшебный. Доставай кастрюлю.
- Чайник подойдёт?
- Подойдёт, так даже и лучше. Значится заливаем основной ингредиент, добавляем соль.
- Есть немного кардамону.
- А давай. Щепотку сахара, душистый перец, гвоздика.
- На балконе есть лук.
- Не, лук – это на закусь. Что там у тебя есть из специй?
- Мускатный орех и лаврушка.
- А ты батенька гурман. Давай мускат.
- Тама ещё на донышке боярышника оставалось, но он какой-то стрёмный.
- Стрёмный твой вид, а боярышник ещё никому не вредил, давай-ка мы его корицей отрегулируем. О, изюм! Идеально.
- И что это будет?
- Скоро узнаешь. Кстати у тебя ложка есть? На длинной ручке.
- Есть, во, на длинной и даже с дырочками, забыл, как называется.
- Раз называется, значит то, что надо! Давай, помешивай. Да, и пену аккуратненько снимай на блюдечко, может понадобится.
- Снял и что теперь?
-А теперь слушай, он должен запеть.
- Кто?
- Чайник конечно же.
- Кажется я что-то слышу. Точно слышу.
- Быстро снимай с огня и под холодную воду.
- Это ещё зачем?
- Не знаю. Но не помешает.
После ряда манипуляций, подчерпнутых из полузабытых кулинарных шоу, наши друзья пришли к консенсусу, что напиток готов. Они тщательно сервировали стол и приступили к дегустации. После первого глотка их лица покрылись красными пятнами, после второго – прошиб пот, после третьего они перестали считать.
- Как оно?
- Как заново родился.
- Так это замечательно, а теперь скажи в чём твоя проблема? Вот прям голосом вслух скажи. Не держи в себе.
- Видишь ли, я не уверен, что являюсь человеком.
- О-как. Доказательства?
- Помнишь, как на нас смотрел тот мух? А тот сон с русалкой, которая меня почти прибрала своим бутоном.
-Ну мало ли. Может мух на нас и не смотрел, у него знаешь сколько глаз.
- Хм, логично, но всё же. А вдруг меня что-то изменило?
- Давай проверим. Ты думаешь, что ты человек?
- Уже не уверен.
- Что такого делает человек, что отличает его от не человека?
- Бухает?
- Вооо. Уже прогресс.
- Ну пить можно и козла научить.
- Можно, но мы то это делаем осознанно! Осознанное саморазрушение – вот характерная особенность человеческого индивидуума.
- А как же зожники?
- Эти не в счёт, зожники – это отклонение.
- Почему, они же за здоровый образ жизни.
- А ты смотри шире. К чему ведёт здоровый образ жизни?
- К чему?
- К смерти конечно же. То есть они сознательно хотят умереть здоровыми. Прикинь! Вот тебе бы такое в голову пришло?
- Конечно нет.
- Вооо. А значит их не учитываем.
- Но всё равно, только один фактор выглядит не очень убедительно.
- Соглашусь.
Чайник стремительно опустел, и вскоре наши друзья просто макали лук в предусмотрительно сохранённые пенки. Вдруг Пахомыч, чей скорбный разум отказывался так просто сдаваться, вскочил и начал пританцовывать.
- Что? Что такое, ты что-то придумал?
- То. Надо просто пойти методом сравнения от обратного.
- Это как?
- Это элементарно. У тебя есть летающая тарелка?
- Конечно нет.
- Вооо. Ставим галочку. Ты умеешь испускать антигравитационный луч?
- Могу только испустить дух.
- Уже два. Тебе хочется похищать людей и играть с ними в доктора?
- Ну я же не маньяк.
- Ну и последнее: ты любишь ламантинов?
- Нууу…
- Так, перефразирую: ты любишь ламантинов страстной любовью?
- Тьфу, конечно нет, они же склизкие.
- Хм, а ты откуда подчерпнул эти знания?
- Просто так чувствую.
- Жабрами?)
- Тьфу.
- Хорошо, дополнительный вопрос: тебя возбуждают человеческие мозги?
- Это как?
- Это так, что ты готов их высосать телепатически или буквально?
- Конечно нет, так, только если потеребить немного.
- Пять из пяти! А значит ты не инопланетянин.
- И не поспоришь.
- Атожжж. У Пахомыча логика железная.
Посла того, как всё жидкое было выпито, а твёрдое съедено, наши друзья решили отправиться на променад. Прогуливаясь около всё того же мирообразующего пруда, они вновь завели беседу.
- И всё-таки, если я – это точно я, то почему она так мной прониклась?
- Ты о русалке всё своей?
- Ага.
- Ну сам подумай, женщины – они существа любопытные, а тут раз и такой ты.
- Какой, такой?
- Одушевлённый. И вообще, ты уверен, что это была русалка, а не цветок, которого ты невзначай нанюхался?
- Не знаю, не знаю.
- Зато я знаю, что с твоей тонкой душевной ориентацией надо быть поаккуратнее с такими местами, как наш пруд.
- Это почему это?
- Потому что он не простой!
- А какой, волшебный?
- Ты бы завязывал со всей этой мистикой. Поле у него неоднородное. Для впечатлительных людей губительное.
- Это почему это?
- Потому что разлом!
- Ааа, разлом. Ну так бы сразу и сказал. А можно поконкретнее?
- Можно. Вот знаешь в природе всё сбалансировано: круговорот воды, пищевая цепочка… А ещё существуют так называемые места силы, где человек предрасположенный к пониманию, раскрывает свой потенциал. И как противовес к ним, правда об этом большинство источников умалчивают, существуют места… они даже не имеют названия, но действуют на людей строго противоположно. Ты думаешь, что тут все сидят поутру и ждут Ефимыча? Неужели самим до ларька не доползти? Вооот.
- А причём тут разлом?
- А при том, что те и другие места находятся над разломами земной коры. Мы это не видим, но чувствуем!
- И чтож, все это знают и всё равно сидят?
-Ну не все же такие чувствительные, как ты. Но отпечаток это всё равно накладывает. Взять к примеру, Падыча.
- Поняяятно.
В эту ночь Писечкин спал, как младенец, ни русалки, ни ламантины больше не забредали в его сны. Он также отказался от ежеутренних медитаций у пруда, так что Ефимыч потерял клиента. Инопланетяне отошли на второй план и нервно курили в сторонке вместе с плотоядными белочками, а на первый план вышли места силы. Телевизору Озабот больше не доверял и потому, нет, не пошёл в библиотеку, та по-прежнему оставалась для него триггером, а пошёл он в книжный магазин, где и приобрёл иллюстрированный самоучитель по поиску мест силы за авторством почётного академика Свистогонова. К книге прилагался бубен и налобная повязка. И всего за девять девятьсот! Теперь он был полностью готов к раскрытию своего потенциала, вот только… Вот только по-прежнему не мог совладать со введением.
