«Агентство. Понедельник»
По понедельникам клиенты практически никогда не заходили. Люди были ещё бодры, полны сил и надежд начать жизнь по-новому. Начать бегать, худеть, играть на гитаре…, бросать курить, ныть, бездействовать… Ну а когда же ещё, как не в понедельник? День надежд, обновления, начала всех начал. В понедельник даже дышится по-другому. Ну правда лишь до того момента, как не бросишь начинать или не начнёшь бросать. Первые клиенты, которых сломал понедельник, начинали подползать лишь ближе к вечеру. Ну это самые ранимые, для которых он начинался в воскресенье. Ну как, как? Как обычно. Если в субботу жизнь кажется прекрасной и всё ещё впереди, то в воскресенье, уже с самого утра, их начинал терзать червячок беспокойства., который к вечеру превращался в полноценного змея, постоянно нашипывающего на ушко, а уж к концу понедельника и вовсе в удава, целиком поглощавшего свою добычу.
Именно за это Шпилька и любила понедельники. Все куда-то бегут, летят, стремятся, а ты не спеша, на расслабоне, пьёшь утренний кофе и наблюдаешь. Ведь для тебя время остановилось. Или очень сильно замедлилось. И можно побаловать себя пироженкой. Или сигареткой, или…, да в принципе чем угодно. Или кем?) И снисходительно улыбаться уголком губ в ответ на изумлённые взгляды прохожих, ибо ты владеешь тайным знанием, заключающемся в том, что жизнь течет вовсе не по календарю. Более того, она даже не имеет ни малейшего представления о его существовании. Шпилька частенько в этот день сбегала с работы в кафе, парк, а иногда, если настроения не было совсем, то и в баню. Да, да, где ещё ты встретишь заряженных позитивом людей, как не в утренней бане? Уж у них то точно всё в порядке, а игривые чисто бабские, в хорошем смысле этого слова, разговоры, действовали не хуже энергетика. Итак, утро понедельника. Прекрасное время для самосозерцания. А также для поисков клиентов.
Ну как утро? Утро тоже понятие относительное. В этот день утро у Шпильки началось около двенадцати. Ну проспала, бывает, чо уж. Для кофе вроде бы уже поздно, а вот для бокальчика вина в приятной атмосфере полумрака – самое то. Или стопочки амаретто? Здесь она ещё не решила. В это время в бар заходили весьма занимательные, во всех отношениях, персонажи, к тому же для мужчин полдень – как для женщин полночь, время мистическое, располагающее к откровению… Так что выгода в двойне. Короче, не мудрствуя лукаво, наша героиня, включив девочку и клятвенно пообещав Карме Алавердыевне принести диетический пончик, преспокойно улизнула из офиса.
В баре она уселась за стойку бара, заказала, как ни странно, пиво. Не, ну правда, какое может быть вино, если на тебе надеты джинсы, а не кокетливо приоткрывающее, закатанное в чёрный капрон чулочков бедро, платье? А к рюмочке амаретто совершенно необходимы игривые туфельки, одну из которых так просто обронить с высокого барного стула, а потом кидать беспомощные взгляды в направлении жертвы своей мечты. И потому пиво. С орешками конечно же. Ведь после пива с орешками сам Бог велел сексуально облизать губы. Вишнёвое. С фисташками. Лучше бы, конечно, мороженое, но есть за стойкой бара мороженое – это уже чересчур. Даже в джинсах.) Пиво шло нехотя, даже через трубочку, особи мужского пола сбились стайкой в дальнем углу и не проявляли интереса, Шпилька уже собралась начать скучать, как в бар буквально влетела женщина, плюхнулась на соседний стул и скороговоркой прочирикав бармену заказ, заговорщицки ей подмигнула.
Розамунда Кипишистовна была женщиной активной. Иногда даже чересчур. И целеустремлённой. О таких говорят, что если уж она решит кому не давать, то не успокоится, пока не даст. Её целеустремлённость не знала границ, впрочем, как и направлений. Тоже касалось и принципов. Они были незыблемы. Незыблемо пластичны. С поправкой на удобства. Для самой хранительницы принципов конечно же. Она с лёгкостью пользовалась привилегией включать девочку, а иногда даже дурочку, и пользовалась этим виртуозно. Сексуальность била из неё во всех направлениях. Даже со спины. А точнее нижней её части.) Ещё одной достопримечательностью Кипишистовны, а также ахиллесовой пятой была многозадачность. Шилопопость её натуры просто не позволяла думать о чём-то одном, и потому в голове у Розамунды творился хаос. Творческий конечно же. Который постоянно требовал выхода. Но просто так, в пространство, выходить категорически отказывался. Ему требовалось насладиться произведённым эффектом. Самым замечательным образом для этого подходили уши, лучше мужские, в идеале незаезженные. И потому – бар.
Быстренько слопав, принесённый барменом заказ, всё вредное она ела быстро, как будто крала, и излив в, клюнувшие на подвильнувшее бедро, уши мимолётного поклонника проблемы, Роза заскучала. Душа просила творчества, вот только какого? Трепетала в надежде развернуться, но где, или куда? Скучала она тоже профессионально, но для этого уже требовались женские уши. Ну хоть вон той, худосочной хипушки рядом. А может дать ей пару советов по макияжу? Или подсказать в чём надо заходить в бар? Клёши? Серьёзно? Кипишистовна уже представила, как будет перемывать косточки случайной незнакомки в кругу своих поддакистых подруг, как они будут восхищённо смотреть ей в рот и ловить каждое слово, каждую интонацию, каждую грациозную шпильку, что даже не заметила, как соседний стул опустел. «Неужели я опять мечтала вслух? Надо взять себя в руки.» Розамунда собралась уже уходить, как внезапно бармен поставил перед ней бокал красного вина. На её изумлённый взгляд он ответил лаконично: «От тайного поклонника Вашего таланта.» Присмотревшись, она увидела под бокалом визитную карточку невыносимо лилового цвета, с надписью: «Агентство. Это именно то, что тебе сейчас необходимо! Второе посещение бесплатно!»
Шпилька возвращалась на работу в приподнятом настроении. Она была практически стопроцентно уверена, что заполучила очень ценную клиентку. Такие словоохотливые женщины, в отсутствие собеседника разговаривающие сами с собой вслух, ценились на вес золота, потому что обязательно приводили с собой череду любопытствующих сплетниц. «План на месяц выполнен! Иногда так полезно проспать.» - подумала она, слизывая сахарную пудру с пончика и жмурясь на таких редких по осени в этих краях солнечных лучах.
