Перпедуля была девушкой покладистой, ну вообще-то не совсем девушкой, только какая же не девушка признается в этом.) Так вот, пиво она предпочитала тёмное, а мужчин - светлых. И лёгких. Которых, при необходимости, можно было легко перекинуть через плечо. А ещё, несмотря на свои, весьма внушительные габариты, она была человеком тонкой душевной направленности. Настолько тонкой, что иногда к концу вечера обретала способность видеть невидимое обычным глазом. В такие моменты её сознание, становясь липким и тягучим, как пролитый портвейн, пересекало незримую грань миров и начинало шептаться с вечностью. Ну может не всегда именно с вечностью, но точно о чём-то о важном. После таких бесед всегда оставалось ощущение причастности к чему-то значимому, а вот к чему конкретно… Дело в том, что, когда Перпедуля доходила до стадии пробуждения третьего глаза, обычные два, как правило погружались в сон. Мистика она такая… коварная, а ещё после неё сильно болит голова.

Кстати, о портвейне. Когда-то давно, возможно ещё в детстве, наша ценительница тонких материй прочитала в какой-то книжке, как барышня высокого происхождения доставала из буфета резного дерева изящный штоф и наливала себе гранёную рюмочку хереса и употребляла небольшими глотками. И непременно обворожительно морщила носик. Что такое херес Пер представляла с трудом, но сама картинка навсегда запала ей в душу. С тех пор она употребляла портвейн исключительно из рюмок и только по особым случаям. Для придания образу пикантности, так сказать. С носиком было слегка посложней, но ежеутренние тренировки перед зеркалом делали своё дело и теперь она по крайней мере не давилась соплями.

Сегодня был как раз тот самый, особый день: пятница, эротично-сизый кумар рюмочной, приятный пожилой собутыльник сухопарого телосложения, с белой, как лунь, головой… О чём ещё можно мечтать?! Перпедуля заказала бутылочку розового и тихо млела, неспешно цедя рюмку за рюмкой в предвкушении развития событий. Сегодняшнего нечаянного знакомого звали Брехай. Ей сразу понравилось это имя. Оно отдавало чем-то сказочным, восточным, изысканным. К тому же Брехай оказался весьма неплохим рассказчиком и время летело незаметно. Поэтому, откупорив вторую бутылку, Пер приняла охотничью стойку: положив тугую грудь на столешницу, подперев ладошками второй подбородок и направив внимающий взгляд ему в рот. Ещё в детстве мама учила её, что мужики, они как мясо, и, если выбросили на прилавок, надо брать!

Во рту было несколько золотых зубов и один железный. Перпедуля очень доверяла знакам и сейчас морщила ум в попытке разгадать значение этого. От усилий она начала нервничать и рефлекторно облизывать губы. При виде этого Брехай заперхал и сменил тональность. Елей лился рекой, которая становилась всё мощнее по мере того, как наша героиня пододвигалась ближе. Внезапно она услышало смутно знакомое слово – абсент. В контексте, не желает ли леди отведать. Леди, в голове которой начали мелькать ассоциации: Франция, Монмартр, богема…, конечно, желала. Она вообще много уже чего желала, но пройти мимо такого соблазна не могла.

Это произошло, когда последняя капля абсента коснулась кусочка сахара над бокалом. К тому времени Брехай уже давно спал сном младенца, свернувшись калачиком вокруг ножки стола. Время замедлилось, звуки внезапно исчезли, все кроме одного, кроме одного громкого нескончаемого булька. Перед глазами Перпедули возникло небольшое белое облачко, которое стало стремительно расти, расти… Она сморгнула, прямо перед ней сидел полупрозрачный человек мужской наружности. Его кожа переливалась перламутром, а глаза испускали какой-то неземной, завораживающий свет, очень напоминающий лунный. Незнакомец вдохнул воздух и Перпедуля завороженно уставилась на сизое дерево капилляров лёгких, проступивших у него на груди.

Она инстинктивно потянулась за бокалом, но молочный человек погрозил ей пальцем и хорошо поставленным голосом произнёс: «Не стоит.» В глубине души Перпедули стал разгораться огонь торжества – «Наконец-то. Наконец это происходит на яву! Я избранная! Я смогла! Я заслужила!» От такого потрясенья она даже слегка протрезвела.
- Ты Бог, да?
- Смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово.)
- Но ты же мне не снишься?
- Этого я не знаю.
- Как же так?
- У нас немного другое восприятие реальностей.
- У кого это у нас?
- Вы нас называете призраками.
- Так ты пришёл за моей душой?
- Ладно, лучше пей.
Она послушно опустошила бокал, призраков стало двое. «Как, так?» - изумилась Перпедуля. «А так.)» - синхронно ответили оба. Потом медленно встали из-за стола, взяли её под руки и вывели из рюмочной.

С тех пор Перпедулю как будто подменили: она перестала пить, занялась спортом, сбегала пару раз за муж и даже выиграла какой-то чемпионат по метанию чего-то тяжёлого в Шотландии. Как её туда занесло? История умалчивает. Говорят, что из-за одного фильма, в котором играл белокурый француз. Вот только в местных мужчинах ей приглянулось лишь одно – юбки. «А как же призраки?» - спросите вы – «И куда смотрел третий глаз?» А призраки всё там же где и были - внутри, а глаза не видно под чёлкой. И только иногда, при полной луне, за закрытой дверью, она тихонько напевала, смахивая набежавшую слезу, песню про капли абсента.