3 этап. Проза

Название: «Бабушка»

Задание: Прозаическое произведение (до 10000 знаков с пробелами) с эпиграфом из заданного стихотворения

Задано стихотворение: «Молчание на заданную тему» (автор: Братислава)

---

Бабушка

                            От края рассвета позёмка уносит темень
                                          Братислава
 

Темная февральская ночь. За окнами метет поземка, а я жмусь к горячей печке и никак не могу согреться. Скоро рассвет, а пока во дворе ревет и беснуется белесый мрак и воет, как сорвавшийся с цепи пес, ледяной ветер. Рассвет... Прозрение природы. Он зародится медленно, как солнечный свет в зрачке. Прольется горячими каплями на снег и зажжет его холодным пожаром.

И мир прояснится, обретет яркость и краски. Да будет свет! «От края рассвета поземка уносит темень» - всплывает в памяти строчка из какого-то давно забытого стихотворения. Почему-то этот образ связывается в моем сознании с бабушкой Мартой.

Я вспоминаю ее дом, наглухо запечатанный на зиму. В нем душно, мертво, ни всплеска, ни лучика, ни звука, только призраки прошлого слоняются по углам. Да и те – бледные, хилые, выцветшие на неумолимом ветру времени. Садятся за стол, покрытый узорчатой скатертью, разглядывают фотографии на стенах. Жалуются безмолвно, смотрят печально.

Но приезжает внук – вернее, его привозят родители, сами уезжая покататься на лыжах, в Альпы, и мертвый дом оживает, наполняется светом и радостью. Маленький мальчик – мелкий для своих четырех с половиной лет и хрупкий, как выросший в городской квартире цветок – болтает и смеется, говорит громко и звонко, и его тонкий силуэт сияет. И бабушка Марта сияет. В ее унылую, словно замороженную жизнь снова пролился солнечный свет.

Мальчик носится по комнатам, выбегает во двор и почти тонет в огромных, выше его роста сугробах. Возвращается в дом с промокшими ногами. Смотрит, как бабушка разжигает камин и, притихший, наблюдает, как по черному, обугленному бревну пробегают оранжевые огоньки.

Вечер за окнами, почти ночь. Зимой темнеет рано. Поднявшись на цыпочки, малыш тянется и достает с полки книжку. Томик увесистый, слегка потрепанный, но сквозь засаленные страницы – сочится слабое, волшебное сияние. Правда, мальчик этого не видит, он просто хочет послушать сказку.

- Почитай, а? – просит склонившуюся к нему бабушку Марту.

Та присаживается на край постели. Внук уже лег, натянув одеяло до подбородка. Его золотистые вихры – как солнечные зайчики на подушке, и бабушка едва удерживается, чтобы не подставить под них ладонь, как под теплый свет. Она осторожно гладит внука по голове.

- Солнышко, ты уже большой. Еще год-другой – и пойдешь в школу. Разве мама не учила тебя читать?

- Учила, - отвечает мальчик. – Но я не научился.

- Эх, ты. Ладно, слушай...

- Бабушка! – вдруг вскакивает мальчик. – А твои очки? Я сейчас поищу!

- Не надо, милый. Слушай... Одна девочка, ну, скажем, Моника – так ее звали – родилась без света в глазах. Она видела, но как будто сквозь глубокую воду. Очень глубокую и очень темную.

- Как в колодце?

- Да. Весь мир для нее как будто лежал на дне глубокого колодца, а Моника смотрела на него с какой-то своей печальной высоты и не отличала дерево от столба, а кошку от собаки.

- Там так и написано? – хмурится мальчик, сосредоточенно разглядывая картинку в лежащей на одеяле книжке.

Бабушка Марта усмехается.

- Ну да. Если будешь меня все время перебивать, мы с тобой никогда не доберемся до конца. Так вот, родители не отпускали Монику гулять одну. Боялись, что заблудится в своей темноте. Но девочка все равно уходила – тайком. А чтобы не заплутать на одинаковых улицах, считала шаги. Столько-то до перекрестка, столько-то до поворота на сельскую дорогу. А там и до леса можно добраться – послушать птиц. В том лесу чудесно пели соловьи.

- Как в нашем?

- Да, солнышко. Это был тот же самый лес. А может, и другой. Не важно. Однажды она шла так по дороге, в небесах просыпалось утро, но для Моники все одно – ночь. И вдруг – словно солнце зажглось впереди. Ей навстречу шел человек, а в рюкзаке у него что-то ослепительно сверкало. Моника даже зажмурилась. Впервые в своей недолгой жизни – а лет ей было, как тебе сейчас – она увидела что-то настолько яркое. Как будто звезда взошла на ее черном небосклоне. Да... вот так...

Слегка отодвинув о себя книжку, она смотрит перед собой. Вздыхает, щурится, словно эта волшебная звезда горит перед ней на стене – между кашпо с геранью и старой фотографией в деревянной рамке.

- А дальше? – внук нетерпеливо теребит бабушку за рукав.

- Дальше... Моника остановилась, пораженная в самое сердце. Свет – он ведь только проникает в глаза, они как дверь для него. А в сердце живет. «Что это? - спросила Моника – Такое чудесное у вас в рюкзаке?». – «Солнце», - ответил Странник. «А разве солнце не на небе?» - удивилась. - «И да, и нет. Оно на небе, но оно и на земле. В каждом из нас». Странник, конечно, понял, что девочка слепа. И пожалел ее.

- Он был добрый? – интересуется внук, предвкушая волшебство.

Седая Марта встряхивает головой, отчего ее серебряные волосы распадаются по плечам и ловят лунный свет. Мальчик любуется – в хрустальном свете Луны его бабушка похожа на заколдованную принцессу.

- Он был мудрый. А мудрые обычно не помогают, если их не попросить. Но тот раз оказался для него особым. А девочке и нужны-то были только две капельки света – в каждый зрачок по одной. Свет ведь растет, из маленькой капли получается большая. И Странник открыл рюкзак и зачерпнул немного солнца, и пролил свет Монике в глаза. И она прозрела, увидела синее небо, и зеленые деревья, и все краски мира.

Бабушка Марта достает из кармана тонкий кружевной платочек и медленно вытирает лицо. Мальчик терпеливо ждет. Он уже хочет спать, но каким-то особым детским чутьем понимает, что сказка еще не окончена.

- Да... – говорит, наконец, бабушка, комкая платок в руке. – Свет в сердце растет. Но если его слишком много и быстро тратить – он может закончиться. А Моника тратила. Сперва – когда полюбила и ждала любимого с войны. Потом – пытаясь отогреть его сердце, замерзшее от ужаса и боли. Родились дети. Дочка и сын. Малышка оказалась слабенькой, все время болела. Моника от нее не отходила, пока та на жутких качелях качалась – между жизнью и смертью. А ведь знаешь, Солнышко, ни одно лекарство не исцелит, если не пролить в него капельку света. В каждую ложечку – по капельке. Так и выходила дочку. А у самой в глазах померкло. Правда, не до конца. Потом внук...

Бабушка замолкает – теперь уже надолго. А мальчик хмурится, пытаясь понять, что это за сказка такая странная.

- А ежик? – спрашивает он, наконец.

- Какой ежик?

- На картинке ежик нарисован.

- А... не знаю. Давай-ка спать, Солнышко. Ночь уже. Видишь, как темно за окном.

- Не-а, - не соглашается внук. – Светло.

Во дворе сияет снег, а в окно ярко, точно садовый фонарь, светит крупная, белая, морозная луна, окруженная радужными венчиками.

- И что там? – словно вскользь интересуется бабушка.

- Звезды! – бодро отвечает внук. – Луна! Снег на ветке! Ты разве не видишь?

- Вижу, милый...

Конечно, она не видела. Ни снега на ветке, ни усыпанного звездами ночного неба. Луну – может быть, совсем чуть-чуть, расплывчатым светлым пятном. В последние годы жизни бабушка Марта почти ослепла и различала только смутные контуры предметов. И читать книжку, конечно, не могла – даже в очках. Да, простите, забыл сказать. Но вы, наверное, и сами догадались. Этим маленьким мальчиком был я. И странную бабушкину сказку запомнил на всю жизнь. Но до сих пор не представляю себе, что она такое – правда или выдумка. Я слышал, что бабушка с рождения имела слабое зрение, а потом оно как-то выправилось. Чудом – как в истории – или в результате лечения, не имею ни малейшего понятия. И бродит ли до сих пор по миру тот добрый и мудрый Странник... Почему-то иногда – особенно в тяжелые минуты отчаяния – мне очень хочется в это верить. Но знаю одно. Бабушка Марта всегда, всю жизнь отдавала свой свет нам – своей семье, своим любимым. И это – правда.

А поземка... она теперь не только тьму уносит. Но и память, и  радость, и тепло. Оставляет стужу в сердце и пепел на губах. Но пока жива хоть одна сказка, есть надежда на счастливый конец.