Как-то дождливым летом ему часто снился один и тот же сон: бар, состоящий из одной бесконечной стойки, уходящей в бесконечность. С покосившейся неоновой вывеской, на которой мигали, частично перегоревшие, буквы. И конечно же дождь. Неторопливый, но не успокаивающийся, капля за каплей выклёвывающий разум. Он бродил в этом дожде и что-то искал, а под конец сна обычно заворачивал в бар. Это уже стало традицией: кивком здоровался с барменом, тот ему так же отвечал, и наливал бокальчик креплёного. Посетители бара, нельзя сказать, чтобы были людьми общительными. Обычно они заскакивали ненадолочко, пропускали пару стаканчиков, курили и незаметно исчезали. Возможно поэтому здесь и не было столиков. Хотя, как знать, быть может причиной тому была стеснённость помещения. Вообще Велесу, а здесь его звали именно так, иногда казалось, что это вовсе и не здание, а какой-то узенький проулок между домами, какие бывают в старинных городах. Вот только дождь здесь не шёл.

А потом дожди закончились и сны прекратились. Иногда Вэл скучал по тем снам и пытался думать под вечер о дождливом городе с баром, но ничего не помогало. Он даже заходил в бары своего города, хоть и не пил алкоголь, но той сладостной душновато - влажной атмосферы нигде так и не ощутил. Время шло, мысли царапали черепную коробку изнутри в поисках выхода. Медленно, но неуклонно Вэл начал ощущать, что задыхается в своей жизни, в своей работе, в своём мире. Ему не хватало чего-то. Чего-то, чего он и сам не знал, но чувствовал, что рожден не для этого. Чувствовал, что его место не здесь и не сейчас. И тогда он стал прогуливаться дождливыми вечерами по городу, представляя, что это не его, а тот самый Город из сна. А на ходу придумывал истории: что могло случиться в этом доме, на этом переулке, в той подворотне. Вэл даже купил себе шляпу и блокнот. Шляпу, чтобы не пользоваться зонтиком, а блокнот, чтобы записывать мысли.

В конце концов дело дошло до того, что он снял обшарпанную комнатушку в центре города, практически без мебели, но с шикарным видом из окна на старинный фонарь. Это был не просто фонарь, он освещал вход в полуподвальное помещение, где обосновалась рюмочная. В комнате был стол, стул и бог весть от кого оставшаяся, допотопная печатная машинка. Ну и конечно же шорохи, скрипы и завывания ветра в дымоходе. Но самое главным здесь был эркер окна, который троекратно усиливал стук капель дождя. Он сидел, смотрел, и слушал, а потом настукивал текст. И вместе с ростом стопки отпечатанных листов, росла и его уверенность в правильности выбранного пути. Теперь одних вечеров ему было недостаточно, он жаждал всю ночь целиком. И плевать, что потом надо было идти на работу, и плевать, что девушка давно уже собрала вещи и растаяла, превратившись в смутное воспоминание, и плевать, что люди на улице, увидев его оборачивались, а некоторые даже переходили на другую сторону улицы, главное, что он был наконец-то счастлив.

Как-то раз дождь пошел прямо в тропических масштабах и продолжался целых два дня, не переставая, а лишь только меняя интенсивность. Вэл печатал, печатал и печатал, пока не кончилась бумага, и даже хотел продолжить писать на обоях, но единственная лампочка в комнате внезапно с громким треском взорвалась. Делать было нечего, за окном стояла ночь, наш герой положил голову на руки и через какое-то время уснул под перестук дождя. И чудо свершилось: он снова оказался в том же городе, за той же стойкой, с тем же стаканом креплёного, вот только все посетители теперь казались до боли знакомыми.

Казалось, что Город был одноэтажный: всё, выше терялось в сумраке и пелене дождя. Неба тоже не было видно. Очертания домов, и даже людей, были какими-то размытыми, невнятными, не прорисованными. Как будто художник задумал написать картину, накидал эскизов и забросил. Может недодумал, а может кто и помешал, как знать. Весь незанятый объём всецело поглотил дождь. С высоты это напоминало океанское дно, на котором копошились, поднимая муть, деловитые серые тени. Да в принципе всё, что находилось выше головы, не имело большого значения. Смотреть наверх тут было не принято, да и мечтать, в принципе, тоже, потому что засмотревшийся или замечтавшийся человек -лёгкая добыча. А хищников здесь водилось в избытке. Как назывался этот город? Этого не знал никто. Город, просто Город и всё. Только произносилось это слово с особой интонацией, вот вроде бы то же самое, ан нет.

А вот у бара название было, и очень даже современное – Горизонт событий. Да, местечко это было ещё то, и многие, переступившие его порог, бесследно исчезали в тени бесконечной стойки. Вэл зашёл, а скорее протиснулся в бар, плюхнулся за стойку и, прикоснувшись к полям шляпы, сделал заказ бармену. Тот так же молча подал ему стакан креплёного, заговорщицки кивнул и поправил яркую, лимонно-жёлтую бабочку на шее. Почему-то в этом месте у модников было принято делать акцент на жёлтый. Но не более, чем на одну деталь туалета, всё остальное – безлико-серое, под стать атмосфере. Вэл ополовинил стакан, закурил, прикрыл глаза и, казалось, ушёл в себя, но на самом деле, он настраивался на частоту разговоров посетителей. Вот разъярённый сутенёр, что-то выговаривает своим подчинённым, чуть подальше драгдилер заключает выгодную сделку, а через четыре стула повисла гробовая тишина, не иначе, как кто-то попрощался с жизнью. Не то, нет всё не то. Он не знал, что конкретно ищет, но был уверен, что когда услышит, то сразу поймёт. И вдруг на самом краю восприятия прозвучало – Мёрг.

Вэл вздрогнул и открыл глаза, но ничего не увидел, перед ним стояла картинка пятилетней давности: кривой переулок в свете качающегося фонаря, длинные метущиеся тени и громкий крик – «Нет Мёрг, не надо!» Его крик. Тело девушки в растекающейся луже крови и её распахнутые глаза, в которых затухала жизнь. Грохот выстрелов в пустоту, щёлканье пустого барабана, и это леденящее кровь дыхание в затылок. А потом шёпот, отзывающийся внутри черепной коробки громогласным эхом – «Спииии.» Это был самый первый его сон про Город, сон, который он много лет пытался забыть, и почти что забыл, до тех пор, пока нечто подобное чуть было не случилось в реальной жизни. И тогда он снова стал искать путь в этот сон, и тогда он начал писать под перестук дождя, и теперь он вспомнил.

Вэл допил залпом допил стакан, и заказал новый. Он ещё несколько раз пытался поймать нужную волну, но всё было тщетно, эфир наглухо забивала стайка свежеприбывших девиц. Одетые в кричаще серые, да, бывает и такой оттенок, лоскуты одежды с многочисленными вкраплениями алого, безвкусно размалёванные, они напоминали дикарей, дорвавшихся до благ цивилизации. Каждое их слово сопровождалось жестами рук, распространяя удушливый запах дешёвых духов с ускоренной силой. Вэла начало мутить. Они раздражали его настолько, что захотелось взяться за револьвер, но вместо этого он взялся за ручку двери и вышел под дождь. Дождь – это хорошо. Он лечит, успокаивает, смывает всю грязь, отсекает от бренного. Иногда Вэлу казалось, что сам город – это сон тяжело больного человека, возможно даже агонизирующего. Поэтому и сумрак, поэтому и дождь, поэтому… А убийства — это ухудшения, а бар-попытка отвлечься. Он поднял лицо вверх и стал смотреть на крупные падающие капли, впитывая их ритм. Вэл знал, что сейчас практически беззащитен, но не мог отказать себе в этом удовольствии, потому что после стольких лет поиска наконец то нашёл цель. Впереди его ждали лабиринты тёмных улиц, всполохи выстрелов, тусклый блеск вытираемого о рукав ножа и многое другое. Но сейчас это было не важно. Он смотрел вверх и с каждой каплей чувствовал, как его сердце начинает биться все более и более в унисон дождю. Вэл знал и больше не ждал, и был готов.

Он стоял и пил дождь, как вдруг почувствовал дуновение. Дуновение чего-то прекрасного, чего-то утончённого, чего-то неземного. Чуть уловимый аромат райского блаженства. Потом по нарастающей цоканье каблуков, а потом, в плотной пелене дождя проступил силуэт... Она подала ему, как лакею, зонтик и позволила слегка прикоснуться губами к тыльной стороне руки, затянутой в тот же угольно-черный бархат тьмы, что и ее платье, и грациозно скрылась за дверью бара. Вэл немного постоял, выходя из ступора, а затем ринулся следом. Шлейф духов, причудливо извиваясь между барными стульями таял где-то вдали. Он попытался было рассмотреть запавший в душу силуэт, но тщетно. Плотные клубы табачного дыма надёжно замели следы. Вэл молча протянул зонтик безучастному бармену и вернулся под дождь -"Ничего. В другой раз. Пока хватит."

В другой раз она была в белом. Он шел наугад, посредине какой-то узенькой улицы, в надежде наткнуться на тот самый треклятый кривой переулок. Город строился хаотично и несколько раз перестраивался, а так как местные архитекторы не признавали классических канонов и карт, то задачка была не из легких. Вэл ориентировался по редким в этих местах фонарям, переходя от одного к другому больше по наитию, практически на ощупь. Вот под одним из таких фонарей он и повстречал ее. Как я уже говорил, она была в промокшем насквозь белом платье и беззвучно рыдала. Даже это ей удавалось делать настолько грациозно, что Вэл невольно залюбовался.

- Вам чем-то помочь? Вы заблудились?

- Я, ах, ах...

- Вот, накиньте мой пиджак.

- Благодарю.

- Но Вы так и не ответили.

- А у вас не будет капельки спиртного? А то я, кажется, немного расклеилась. Все в порядке, просто, наверное, сегодня не мой день.

- Да, конечно, вот фляжка.

- Мммм...уже лучше.

- А всё-таки, что заставило вас плакать?

- Не берите в голову, мне просто захотелось немного звезд.

- Звезд?

- Ну да, они там, наверху и, если долго смотреть, не мигая…

Вел машинально посмотрел вверх и попробовал не мигать. Глаза предательски начали выдавать слёзы. Пока он пытался их протереть раздался визг тормозов и голос, в котором уже не было ни капли былой дрожи произнес: "Спасибо за пиджак. А знаете, они всё-таки существуют и когда ваши глаза будут готовы, мы увидимся вновь." Он наконец то протер глаза, подобрал, лежавший на земле пиджак и ухмыльнулся - "Чтобы тебя увидеть мне уже не нужны глаза."

А и вправду, что можно различить в вечном сумраке города, нарисованного дождем? Скорее иллюзию, нежели реальность. Этот запах, этот слегка покачивающийся в такт мелодии силуэт, и конечно же этот цвет - багрово-красный. Цвет любви, цвет порока, цвет соблазна... В этот раз она пела. Но Вэл не слышал, о чем, потому что все его внимание было сосредоточено на ее губах, таких же чувственных, как и ее платье. Он понял, что погиб. Но ни капли не жалел об этом, потому что это была сладостная гибель. А когда она, как бы невзначай, присела за его столик и потянулась сигаретой к огоньку его зажигалки, пристально глядя в глаза... В этот вечер они ушли вместе, но сначала долго танцевали под протяжные звуки джаза, и он с каждым вздохом все более и более хмелел, отравленный ядом ее духов. А она смеялась, заливисто и громко, как будто и не было никакого города с бесконечным дождем и темными закоулками улиц, переполненного бара с извечным смогом от сигарет и, съедающего цвета, сумрака. Она смеялась до самых звезд. А под утро...



А под утро ему приснился сон. Тот самый, с которого всё и началось. Первый раз за много лет. Он проснулся весь мокрый и с трудом разжал закостенелую кисть правой руки, всё ещё сжимающую невидимую рукоятку пистолета. Указательный палец, которым обычно нажимают на спусковой крючок, посинел, и он долго отогревал его под струёй горячей воды в ванной. Вэл осмотрелся. От ночной красотки осталось лишь приятное воспоминание. "Чёрт, он даже не спросил, как её зовут. Хотя стоп, что за яркое пятно на подушке? Платок?" Да, это был шёлковый носовой платок, на котором ярко-красной губной помадой: "Спасибо за волшебную ночь. Анна Мёрг." И ниже отпечаток губ. "Мёрг? Анна Мёрг? Не может быть!" - он настолько обалдел от прочитанного, что произнес это вслух.

"А в детстве он был вполне себе нормальным ребёнком. Лет до восьми." - затянувшись сигаретой, промолвила незнакомка. К тому времени они утолили порыв первой необузданной страсти, и расположились на балконе, чтобы слегка остыть и выпить вина. "Кто он?" - тоже закурив, переспросил Вэл. "Мой брат. Видишь ли, кроме него у меня никого не осталось и поэтому..." "Ничего-ничего, продолжай, я с удовольствием послушаю. В этом городе мало, кто готов слушать, уж я-то знаю. А женщинам иногда жизненно необходимо выговориться." - он положил ладонь ей на колено и понимающе посмотрел в глаза. В ответ она молча поблагодарила его взглядом. "Так вот, а потом я стала замечать за ним странности: сначала жуки, потом лягушки, потом цыплята... Он потрошил их с какой-то отстранённой жестокостью. Затем повешенный котёнок. Отстранённость сменилась злорадством. А когда лет в семнадцать дело дошло до людей, то после этого мне стало страшно смотреть ему в глаза. Они казались чужими. Вместо привычного серо-голубого теперь их заливал янтарно-желтый, какой-то тигриный, оттенок. И я всегда знала, когда он снова сделал что-то плохое. А ещё этот смех, резкий, обрывистый, словно лай. В такие минуты я не узнавала своего брата, это был не он, а кто-то другой, как будто... А потом ко мне возвращался старый добрый Экти. Я даже один раз уговорила его пойти к врачу, я знаю, такое уже лечат, но увы, обратно вернулся дикий Экт с парой окровавленных ушей бедного доктора. Да, а когда-то он коллекционировал бабочек..."

Всё это пронеслось в голове Вэла, пока он приводил себя в порядок и шел в бар. "Дааа, вот так вот незаметно люди и сходят с ума. Но это не может быть оправданием." - перед глазами опять стояла картина с девушкой в луже растекающейся крови. Он решил сегодня набраться как следует и сыграть в рулетку с Сатаной - пройтись в таком состоянии по сумрачному городу. К тому же, кажется, появилась зацепка, где можно найти Экта. Оказывается, тогда, в дождь, он встретился с Анной буквально в паре кварталов от злосчастного кривого переулка. Время в баре всегда текло незаметно: утро сменилось днём, а день вечером. За это время Вэл успел порядком нагрузиться, пофлиртовать с парой залётных красоток, продуть приличную сумму в карты и даже слегка подраться, если считать избиение полубессознательного тела, дракой. В конце концов его просто вышвырнули из бара. Вэл улыбнулся, встретившему его с распростертыми объятьями, дождю и пошёл навстречу судьбе.

Через какое-то время Вэл почувствовал, что немного протрезвел и стал различать оттенки серого. Поворот, ещё поворот, тот самый фонарь. Он ненадолго остановился и прикрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти картинку. Ему даже показалось, что он снова чувствует аромат её духов. Теперь по пандусу вниз. "А кстати, где мой револьвер? Ах да, та последняя неудачная ставка." Снова поворот и опппа. Вэл поскользнулся на мокром выступающем камне мостовой ровно в том месте, где... Резкий лающий смех беспардонно прервал поток его мыслей. Остатки волос на голове пришли в движение, и он вдруг понял, что практически протрезвел. Вел медленно поднялся. Из-под полы, надвинутой на лоб, шляпы на него смотрела пара жёлтых глаз, только не тигриных, а скорее змеиных. На лице у Мёрда, а это был именно он, играла блудливая улыбка. В руках он держал два пистолета немаленького калибра, направленных прямо в живот Вэла.

- Ааааа. Я, кажется, тебя узнаю. Но ведь я велел тебе спать, а ты не послушал.

- Уснёшь тут как же после всего этого.

- А может у тебя что-то со слухом и его надо немного подлечить?

Пистолеты сменились остро отточенной опасной бритвой.

- Экти постой. Не надо! Думаю, что я знаю, как тебе помочь. Вот только... А почему ты тогда сказал «спать»?

- Знаешь это имя?

Глаза Мёрда на секунду сменили свой цвет, но ненадолго.

- Может даже знаешь, что спишь?

- Знаю.

- А знаешь ли ты в чьём ты сейчас сне?

- Кажется уже догадываюсь. Но как-то же я здесь очутился, а значит ты меня позвал, и я тебе зачем-то нужен!

Вэл посмотрел вниз, в тщетной попытке найти под ногами хоть что-нибудь, чем можно было защититься. Ответа не последовало. Он поднял голову. Улица было пустынна. Прислушался - ничего. Переливистая дробь дождя заглушала любые звуки. Вэл усмехнулся себе в усы и сделал шаг вперед. Под ногой что-то хрустнуло. Он пригляделся. На черных камнях мостовой распластались две алые розы.

Крупные капли дождя беспощадно расстреливали длинными очередями нежные беззащитные лепестки. Мир сжался в одну болезненную точку. Я зачарованно смотрел на это, не в силах отвести взгляд, и пытался понять почему? "Почему он принёс сюда эти розы? Неужели? Да нет, не может быть! Надо уходить." Шаг, ещё шаг, как во сне. "Да что это со мной?" Я не шёл, а словно продирался сквозь реальность сновидения. "Странная тень под ногами." Опускаюсь чтобы рассмотреть... Мои руки в чём-то липком, а прямо передо мной лежит Анна. Ярко-красная кровь резко контрастирует с белизной обнаженного тела. "Прости. Но по-другому я просто не могла." - шёпот синеющих губ. "За что?" - наклоняюсь ниже, чтобы не пропустить ни слова. "Я предала тебя." - застывшая мольба в остановившемся взгляде. "Как?!" - вопрос, остающийся без ответа.

Да, он снова писал, только не в полумраке своей обычной комнаты, а при режущем глаза свете тюремной лампы. Когда внезапно нагрянули копы, он всё ещё держал остывающее тело Анны в своих руках и не мигая смотрел на небо. Вэл слишком дорого заплатил за этот навык. Всё дальнейшее было, как в тумане: мат, удары дубинок, наручники... И вот теперь он здесь. Поначалу Вэл кричал, плакал, даже угрожал мнимыми связями, но всё было тщетно. Потом наступило безразличие. Никто ни о чём его не спрашивал, никто не отвечал и на его вопросы. В конце концов Вэл потерял счёт времени и начал бредить наяву. Ему казалось, что он снова в своей комнате и никак не может продолжить роман, что-то мешает. Что-то очень назойливое, что-то не дающее синхронизироваться мыслям. Ну конечно же! Дождь сменил ритм! Надо просто уснуть. Он засыпал и просыпался в тюрьме, снова засыпал и снова оказывался в своей комнате, и снова, и снова. А потом, словно кто-то поменял частоту, и комната пропала. Как ни пытался, но Вэл не мог уже вернуться в реальность, Город забрал его целиком. И тогда он начал писать.

Вэл заново написал всю предысторию, события последних дней, и, наконец, гибель Анны. "Он держал на руках её бездыханное тело и не мигая смотрел вверх. Крупные капли дождя, беспощадно расстреливали длинными очередями его глаза, безучастные ко всему земному. Но Вэл больше не чувствовал боли, потому что его взгляд был устремлён дальше, туда, где никакой дождь не мог ему ничем помешать. Дальше и выше. Выше дождя, выше облаков, выше самого неба. Туда, где чувства не требуют слов, а слова имеют силу пророчества. Туда, куда ещё до сих пор долетал её смех - под самые всполохи звёзд." Вэл поставил точку, отложил измочаленный карандаш и, полностью опустошённый, растянулся на нарах. Щелкнул засов, дверь камеры зловеще заскрипела, и в ней появился знакомый силуэт с надвинутой на лоб шляпой. Он громко хлопал в ладоши.

Вэл приподнял голову и попытался сфокусировать взгляд, в попытке разглядеть цвет глаз вошедшего. Тщетно. И тут он понял, что это конец. "Не думал, что это будет именно так. А может и к лучшему? По крайней мере здесь нет дождя, ведь он вечно путает все карты. Дождь - благословление и одновременно проклятие Города. С ним так легко заметать следы. И смывать кровь с мостовых. Под ним ты чувствуешь себя защищённым и практически неуязвимым. Он маска, которая всегда с тобой. Но это то и расслабляет. Заставляет делать ошибки. Он опьяняет, не даёт мыслить внятно, иногда даже слепит. Притупляет боль и в то же время размывает реальность. Что я сделал не так? В чём ошибся? Где? Быть может, когда посмотрел ему в глаза или назвал по имени? Возможно, но... Просто не надо было гулять под дождём в одиночку. Дождь... По крайней мере здесь его нет и мои мысли кристально чисты. Это хорошо. Это правильно. Это честно. Ну что же он медлит? Я уже готов.»

Силуэт сделал шаг вперёд, два жёлтых огонька безумия сверкнули из-под полы шляпы. "Твоя молитва слишком затянулась. Пришло время умирать." – сказал он и начал считать вслух.

Раз - от грохота револьверного выстрела заложило уши. В плечо ударили, словно кувалдой. В голове мелькнул обрывок воспоминания из детства, когда они с приятелями закинули провод на высоковольтку и чуть было не устроили пожар.

Два - в голове расцвёл цветок боли. Та девушка с плакучими глазами… Беззвучный крик.

Три - треск ломаемой кости. Его как будто перерубило надвое. Озеро с прозрачной водой. Восторг погружения и ужас при всплытии. Обманчивость глубины.

Четыре - в боку как будто прорвало плотину. На стенах камеры появились узоры, красные узоры. Навязчивый запах больниц. Ожидание чуда.

Пять - пальцев руки, как небывало. Пять сушёных тараканов, сигарета, вечер чай… И магия букв, стекающих по руке на чистый лист бумаги.

Шесть- пронзающая боль в груди. Раздвигаю руками грудную клетку, а там ничего нет, только вертикальные жилы, как струны контрабаса. Нахожу, как мне кажется, щемящую и вырываю. Ничего не чувствую. Тишина. Вакуум.

Экт подошел к неподвижному телу и пнул его ногой, никакой реакции. Тогда он достал свою излюбленную опасную бритву, примерился... Чья-то крепкая рука остановила его в последний момент. "Мистер Мёрд! Не надо, это лишнее." Экт прошипел что-то невнятное в ответ, но отступил. Тело Вэла отвезли на фургоне в дальний конец Города и бросили на мостовую в каком-то грязном переулке, под предварительно разбитым фонарём. Дождь. Неутомимый барабанщик улиц в эту ночь превзошёл самого Бадди Рича. Он барабанил и барабанил, и на самом пике ритма глаза Вэла открылись. Он лежал и пил дождь, и смотрел немигающем взглядом, нет, даже не на звёзды, а сквозь них. Частые пулемётные очереди дождя били прямо в сердце. В открытое сердце. Он улыбнулся и прошептал: "Я тебя прощаю." А потом... Невыносимая боль в груди. Она всё нарастала, нарастала и нарастала, забивая все другие ощущения и закукливая мозг только на ней. А потом сердце просто не выдержало и взорвалось.

"Тук, тук, тук, тук, тук..." - до боли знакомый звук. Вэл попробовал открыть глаза. Темнота. Абсолютное ничто. Космос. "Тук, тук, тук, тук, тук..." - рябь, как от переключения каналов. Горизонтальные полосы дождя. "Тук - тук, тук - тук, тук - тук..." - сердце забилось в такт каблукам. Он полностью открыл глаза и поднялся с мостовой. "Тук, тук, тук, тук, тук..." - знакомый силуэт в красном платье, дымок сигареты и запах её духов. А главное - никакого дождя.

- Но ты же умерла!

- Да.

- И я тоже.

- И ты.

- Но как же?

- Мы умерли в его сне, а это - мой.

- Подожди, а что же Экт? Его надо остановить, он же сам не сможет!

- А ты подумай, как можно остановить создателя сна в его же сне?) Наша миссия была обречена изначально.

- Ну надо же что-то делать!

- Конечно. Обними меня.

Она подошла совсем близко, и он наконец-то разглядел цвет её глаз - зелёные с искоркой.

Его руки сомкнулись на её талии, её на его шее, их глаза на минуту вспыхнули... И погасли, уступив дорогу долгому страстному поцелую. Первые робкие снежинки затанцевали над их головами. Вэл на секунду расцепил объятья, снял шляпу и надел ее на голову Анны. Она запрокинула голову и расхохоталась. Шляпа покатилась по мостовой. Он снова крепко прижал её, прислонив спиной к фонарю. Она согнула в колене ногу. Его рука скользнула по ее бедру под платье. Анна обняла его ниже и прижалась всем телом. Вэл стянул с ее податливых бёдер трусики. Она, не прерывая поцелуя, чуть отстранившись, занялась ремнём, и освободила его...Они были слишком возбуждены, чтобы продолжать прелюдию. Зарычав Вэл, развернул Анну лицом к фонарю, одной рукой сжал грудь, другой опустился к самому центру ее желания. Она повернула голову и их губы снова встретились. Темп нарастал, от ритмичных движений ягодиц, ее платье поползло вверх, и они наконец то прониклись друг другом. Снежинки уже не танцевали, а бешено крутились вокруг в водовороте страстей. Она издала стон...

А потом они сидели и курили на террасе, невесть откуда взявшегося, кафе на другой стороне улицы. В их бокалах мерцал, при свете свечи, благородной темнотой коньяк, а в головах играла музыка. Музыка звёзд. Первым тишину нарушил Вэл:

- Но всё-таки, не даёт мне покоя вопрос...

- Не беспокойся, Экт уже никому не причинит зла.

- Я долго откладывала этот момент, но наконец решилась.

- Что ты с ним сделала?

- То, что надо было сделать давным-давно. За ним теперь присматривают.

- Где?

- Ну конечно же наяву.) И дают такие жёлтенькие таблетки, после которых не снятся никакие сны.

- Это же не выход. А вдруг?

- Да, и кстати, он уже начал читать твою книгу, и она ему очень нравится.

- Но как?

- Во сне не бывает секретов. По крайней мере от создателя сна.

- Но как книга оказалась у него в реале?

- Но я же всё-таки его сестра и кое-что могу.)

- Ты увидела тоже, что и он, а потом заставила его это забыть?

- Да, это было не просто, но согласись, оно того стоило.

- И что же дальше?

- А дальше ты должен ее закончить.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но она приложила к его губам указательный палец и вкрадчивым голосом прошептала - "Спиииии."

Вэл проснулся в своей старой комнате и долго не мог прийти в себя, а потом... А потом раздался стук в дверь. Он удивился, быстро накинул халат, взялся за ручку двери... На пороге стояла Анна знакомая и незнакомая одновременно. Она сделала шаг вперёд, пристально посмотрела ему в глаза... А дождь... А что, дождь? Всего лишь явление природы. Или предмет вдохновения… Или всё же?)