Михалыч праздновал новоселье. Новое жильё, понятно и в подмётки не годилось старому, которое он обживал с Женечкой; ну да Женечка уж года четыре, как покоится в сырой земле; да и квартиру их совместную Михалыч потерял года два как. А полтора года он перебивался в квартире племянника, и хорошо понимал, что мешает родственнику устроить свою какую-никакую личную жизнь. Зачем молодому айтишнику старый почти спившийся родич? Сам-то племянник спиртного на дух не переносил, и стоило Михалычу встретить где знакомых и потолковать за жизнь, потягивая родимую столичную, как начинался зудёж на неделю вперёд. И не скажешь даже, что яйца курицу не учат, то бишь, Костику должно уважать седины родного дядьки: квартира-то, чай, племянника, а родные пенаты расположены отнюдь не на экваторе.

Михалыч в компании Костика даже выпивать стал куда меньше, а старых друзей, не сказать, что чурался, но виделся с ними раза два в месяц, не чаще. Но на самую последнюю встречу пришла Зинаида - невестка приятеля; а через Зинаиду удалось сразу двух зайцев убить: и работу, какую никакую подыскать сторожем на базе, и жильё - как с неба свалилось. Склад располагался на отшибе,в районе, горожанами редко посещаемом. Комнатка - тоже небольшая: топчан, стол с двумя колченогими стульями; проржавевшая раковина с краном, старая газовая плита и холодильник в закутке за небольшой печуркой; сверху свисала небольшая электрическая лампочка без абажура. В общем - не хоромы, но Михалычу надоело положение приживала, и любой угол он готов был считать хоромами. На радостях он даже пообещал племяннику с водочкой завязать: не малый, чай, ребёнок, понимает, что годы не те, и здоровьице начинает пошаливать. Но началo жизни трезвенника отмечал он с Зинаидою и приятелем не распитием газировки с сиропом.

Доотмечались они до того, что и конца-то вечеринки Михалыч не помнил; очнулся он уже часа в три утра одетым на своём топчане. Голова раскалывалась от боли, и Михалыч с трудом дотянулся до выключателя. Вспыхнул свет, и со стола во все стороны прыснула орава каких-то странных зелёных существ, напоминавших по строению человечков. Все они тащили на себе остатки бывшего пиршества: кто нёс голову селёдки, кто корку от недоеденной булки, кто надкусанный кружок колбасы. Едва зажёг лампочку , они засуетились, побросали свои богатства и побежали кто куда; у Михалыча аж в глазах зарябило от их хороводов.

- Доигрался, - с ужасом подумал Михалыч, дрожащими руками вырубая лампочку и зажмурившись,- зелёные человечки в глазах пляшут! Обещал же племяшу - ни капли больше! Он натянул на голову покрывало, игравшее для него роль одеяла, и провалился полупьяное забытьё, поклявшись себе всеми клятвами - завязать завтра же. Как ни странно, а клятвы свои он утром не забыл. Забудешь, как же! Едва Михалыч глаза закрывал, как перед внутренним его взором появлялась картина разграбления остатков праздничного ужина. Но, что интересно: поверхность стола была девственно чиста. И даже на полу крошек не было. Нешто Зинаида перед уходом постаралась и всё туточки подмела?
 

Зинаида, когда Михалыч её благодарил, раскраснелась и стала отнекиваться; ну да Михалыч о том думал недолго. Первые дни обустройства и новой работы его полностью закрутили, не до того было. До ближайшего продуктового ему было топать и топать; по растопке печей его опять-таки специалистом не назовёшь. Так что занятий у него было выше крыши. Убирать со стола по вечерам и то сил не хватало. Но вот что интересно: крошки и огрызки со стола за ночь обычно исчезали, и Зинаиду вряд ли в этом упрекнёшь. Михалычу подобные чудеса поначалу даже нравились, но как-то он обнаружил, что пропадают не одни объедки, а самые полноценные запасы. Буханка хлеба порой исчезала ночью - и тоже бесследно; а однажды он и бутылки вчера купленной столичной не досчитался. Это Михалычу уже страшно не понравилось - да и кому бы такое по душе пришлось?

- Странные крысы у меня завелись - жаловался он Зинаиде, - что хлеб эти твари тащат, так им это самой их природою предписано. А почто водку они у меня увели?

Зинаида лишь посмеялась в ответ, - ты, мол, Михалыч водку эту сам выхлебал и не заметил. А от крыс мышеловки умные люди ставят, а нет - я кошку тебе одолжу на вечер-другой.

Мышеловки у Михалыча так и не сработали ни разу, хоть прикорм из них неизменно исчезал с крючков. А о кошке Михалыч в первую же ночь пожалел, что взял. Хвостом животное как раз мышеловку и задело, а потом Михалыч полночи носился за истошно вопящей котярой, пытаясь зловредный прибор от хвоста взбесившейся кошки отцепить. Хорошо хоть, что мелочей, типа сервиза фарфорового, их с Женечкой апартаменты украшавшего когда-то, у Михалыча в комнатушке не стояло; от фарфора в этой суматохе ничего б окромя осколков не осталось бы.
 

На вторую ночь с кошкой Михалыч уже загодя приготовился: все мышеловки деактивировал, сам лёг спать пораньше. И правильно сделал: тарарам и этой ночью был не меньше, и когда заспанный злой Михалыч протёр наконец-то глаза, то увидел в лапах котяры странное существо, напоминавшее человечка с ладошку ростом. Одето оно было в зелёный кафтанчик, вооружено чем-то острым, наподобие кошачьего когтя, и пищало оно в лапах чудовища отчаянно. Правильно делало, что пищалo: кошка как раз собиралась отодрать своей "мышке" голову. Михалыч добычу у неё живьём из когтей выдрал, в трёхлитровую банку от огурцов засунул и бегом к племяннику, разбираться, что за чудики такие в его каморке бегают по ночам и водку воруют.

Костик аж рот открыл от изумления, когда человечка увидел. Дядька ему чой-то заливал о странных пропажах имущества и не менее странном сне сне в первую ночь пробуждения на новом месте, но чтоб такое! А он-то всё на пьяных приятелей дядьки списывал, проведавших, что водка у того без присмотра. а сейчас вроде как научное открытие, за которое и нобеля могут дать: виданное ли дело, целую расу человеческую они открыли! Кинулся, было, Костик звонить по разным телефонам серьёзных организаций, а потом одумался;

- Давай, дядя, мы твоего пленника сами попробуем изучить, повадки там его, обычаи и тому подобное! ИИ у меня загружен, может и есть о нём какая где информация...
 

Никакой такой информации о таинственном госте не оказалось. Зато мудрый ИИ расшифровал язык человечка, и к полудню дядюшка с племянником и их пленник уже вовсю беседовали. Себя человечек гордо именовал Сталкером, каморку Михалыча - зоной. В тех краях, где склад Михалыча стоял, народ зеленокафтанных проживал, по словам гостя, с незапамятных времён, был дружен и вполне развит. Охотились эти люди на лягушек в соседних болотах,собирали пух одуванчиков и паучьи сети по окрестным кустам, и даже хлорофилл из листьев извлекать научились, чтоб пошитые кафтаны в зелёный цвет окрашивать. Но началось в их краях нашествие безумных гигантов, явно - инопланетян. Землю инопланетяне портили; понастроили своих космодромов, где попало. Сперва зелёный народ не особо и волновался: земля большая, места всем хватит. Но пришельцы тесниться не любили, болота с лягушками осушили, и на пропитание несчастным зеленокафтанникам остались лишь сверчки да кузнечики. Впрочем, в зонах обитания гигантов удалось обнаружить что-то съестное, что народ пленника за лакомство счёл. Вот и появились отряды сталкеров, которые по своей воле в зоны наведываются, и что не так лежит к рукам прибирают.
 

Узнав, что его хотят в научный центр везти для дальнейших исследований, человечек аж взвыл: жена, мол, дети некормленые, отпустите, люди добрые! Я Вашу водку тепереча ни-ни, и другим сталкерам закажу в зону-подсобку заходить без надобы-то!

Сердце у Михалыча было доброе, посмотрел он на племянника и говорит:

- Мы ж, Костик, с тобой не менгели какие, на людишках эксперименты ставить! Отдадим беднягу в лабораторию какую, - его, глядишь, до смерти анализами замучают! А нобеля нам всё одно не дадут, себе и славу, и деньги заграбастают те, кому мы его сплавим. Пущай себе идёт этот нехристь к жене и детям! Опять же, в комнатах моих сталкеры эти сплошную чистоту наводили; я даже пить-то со страху меньше стал. А нынче и вовсе завяжу, после последних потрясений!
 

Так они с Костиком инородца и отпустили восвояси, то бишь в каморке Михалыча. Но парнишка благодарным существом оказался: наладил международный, а по его пониманию, межпланетный контакт, заключил с двумя инопланетянами контракт, и с этих-то пор в каморке Михалыча всё вылизано, хоть и тесно. Племянник у него вечно гостит со своим ИИ. Он у зелено-кафтанников по ночам сплошные интервью берёт, а на основе их романы пишет, скоро ему нобеля дадут, но уже по литературе. И Михалычу хорошо: придёт с вахты, есть с кем слово сказать, кому стопку налить. Жаль только, сталкер их на выпивку слаб оказался. Жена его того гляди развод ему даст за водочные посиделки у Михалыча...