Я иду по кладбищу и несу в руках лейку. Справа и слева тянутся длинные ряды надгробий, мраморных и плоских, освещенных солнцем. Почти на всех лежат камешки, на некоторых — венки и букеты. Кое-где горят свечи — крохотными теплыми искорками в океане вечности. И надписи — лаконичные до боли. «Пей нун» - «здесь похоронен». Две даты через тире. И «да вплетется его душа в узел жизни». А где-то надгробий и вовсе нет, только холмики, обсаженные цветами или заросшие травой, с почерневшими, съеденными временем табличками.

У одной из могил замечаю женщину в сером платье. Она стоит, слегка запрокинув бледное лицо и крепко зажмурившись. Губы чуть заметно шевелятся, словно творя молитву. Я приближаюсь и, наконец, слышу ее слова.

- Я хочу проснуться... Пожалуйста! Нет, я не верю. Этого не может быть. Пожалуйста... Пусть я сейчас проснусь, и все окажется сном.

Тихо качаю головой. Пробудиться в другой реальности, где наши любимые живы... Разве не этого мы все хотим? Там, где не было ни тягостных бдений у больничной постели, ни капельниц, ни бесед с врачами, у которых словно вымаливаешь милостыню... а они бы и рады дать, но не могут. Где не нужно взлетать и падать на страшных качелях между надеждой и отчаянием. Там, где папа может позвонить на работу и сказать: «Саш, заскочи ко мне вечерком, у меня опять что-то случилось с компьютером». И где мама зовет к праздничному столу, и пахнет вкусно — запеченным мясом и яблочными пирожками, и рубиново поблескивает домашний морс в графинчике. Там, где сестра, вечно недовольная, ноет и жалуется на одиночество, на то, что выманили в Германию, страну чужую и непонятную... В Москве были хоть какие-то подруги, а здесь — никого, да еще и язык не дается. Одни курсы, другие, а все равно — как немая среди глухих.

Пусть жалуется сестра. Пусть у папы хоть каждый день ломается компьютер. Все равно мы — семья, близкие люди, связанные золотыми нитями любви и доверия. Были семьей... Три дорогие жизни угасли в один год, похожий на длинный кошмарный сон.

Проснуться — разве мы не этого хотим?

Я прохожу вперед всего на несколько шагов — и оборачиваюсь. Женщина в сером исчезла. Нет, она не ушла, за такое короткое время невозможно куда-то уйти. Она просто растворилась в тишине и солнечном свете, оставив после себя еле ощутимое содрогание воздуха, легкое марево печали.

Наверное, проснулась.