Знаешь, меня всегда выручала любовь. И чем сильнее била жизнь, тем более сильное чувство давалось взамен. Именно любовь не давала мне уйти в себя, закуклиться, спиться, озлобиться. Всегда вытягивала. Из любого омута. Иногда в последний момент, а иногда загодя, возможно для того, чтобы не проглядел её сквозь пелену боли.
Не поверишь, но я никогда не ждал этого чувства. Не призывал, не молил и не надеялся, находясь в отчаянном положении, хотя по логике должен бы. Даже в голову такое не приходило. Погружаясь в боль, не важно в какую: душевную или физическую, я настраивался терпеть. Просто останавливал время внутри себя. Замирал внутри. Не жил. Лишь пульсировал, делясь ей со вселенной. И она принимала мою боль, и отвечала любовью, сталкивая с людьми. Порой совсем незнакомыми, но открытыми для чувства. А иногда показывала с иного ракурса давно знакомого человека, как бы говоря: «Присмотрись. Настрой оптику. К тебе же тянется душа.» И я настраивался, хотя это было невероятно сложно. Приходилось ловить каждый блик души, чтобы мозаика сошлась и заиграла. Зато награда превосходила все ожидания. Порой человек приходил в мою жизнь ненадолго, просто дарил щедрую горсть тепла и шёл дальше. Со временем я тоже научился делиться внутренним светом, не требуя ничего взамен. Просто, когда чувствовал, что кому-то он нужнее.
Ты знаешь, я не религиозен, хотя это вовсе не значит, что не верю в Бога. Да думаю и не существует людей, которые в него не верят. Просто некоторые не могут в этом признаться даже самому себе. Всё-таки есть в мире какое-то равновесие, и кто-то поддерживает баланс чувств. Кто-то – кто знает. Да-да, сейчас ты заявишь, что я всё выдумал, притянув факты за уши. И ты имеешь полное право не верить или отказываться верить. Скажешь, что я опять включил мистическое мышление и пытаюсь выпендриться перед тобой. Нет. Не пытаюсь. Да и никогда не пытался. Просто хотел соответствовать, затыкая прорехи кругозора фантазиями. Знал, что недотягиваю, но очень хотел. И гипотезировал на ходу. Так вот, про чувства. Два раза в жизни у меня были особо тяжёлые моменты. Смертельные. В прямом смысле этого слова. И чувства, которые меня из них вытягивали, были соразмерны по своей сокрушительной силе. Они меняли сознание, видение мира, выворачивали меня наизнанку. На ту самую, что и была моей истинной сущностью. Да, это пугает, но по-другому никак. Только находясь в экстремальной фазе сознания, ты способен что-то изменить. Только на разрыв. Иначе не вырваться из плена собственных иллюзий.
Из созданного собой и под себя, такого удобного и привычного мира. Но скажи, какой смысл существования в нём? Да, я тоже этим грешу и иногда прячусь в нём, но иногда. Ведь, по сути, когда мы судорожно наматываем нить за нитью на прореху кокона своего мира, то просто туже завязываем повязку на глазах, не желая видеть ничего вокруг. А потом воем, не понимая причины. И скребём когтями стены колодца безысходности, выкопанного нами же, в самом потаённом уголке нашего мира, для защиты от самих себя. Крайняя крайность. Самоизоляция. Технически- смерть. Ведь если нас нет для всего мира, то в его глазах мы не существуем. Странная перспектива, да? Ты сейчас скажешь, что где-то обязательно найдутся люди, которые нас поймут, которые настроятся на нужную частоту и ответят. Возможно. Но тебе не кажется, что такое существование есть ни что иное, как дрейф на неуправляемом плоту через, неуказанный ни на одной карте, океан? И ты ничего не можешь сделать. Плот неуправляем. А течение сносит его в направление – никуда. Ты правда думаешь, что это того стоит? Что это и есть самоцель – терпеть бедствие? Что за это надо держаться, даже наступая на горло песне, под которую мы могли бы танцевать?
Знаешь, меня всегда выручала любовь. Я – человек любви. Не знаю почему. Скорее всего никогда и не узнаю причин такой закономерности. Уверен лишь в одном – это навсегда. Но ещё одного такого скачка я могу и не пережить.