— Бабушка, напеки пирожков! — Маленькая Анхен вбежала в комнату, подпрыгивая от охватившего её возбуждения. — Напеки и сложи их в корзинку!
— Ты хочешь взять завтра пирожки в школу и угостить своих друзей? — Фрау Гертруда оторвалась от любимой передачи, идущей по телевизору, и серьёзно посмотрела на внучку. — Я очень рада, что у тебя появились друзья. Какая начинка им больше нравятся — грибы или малина?
— А вот и нет, а вот и нет, нет-нет-нет! Мне нужны пирожки с мясом. Я буду ловить на них волка! Сегодня на уроке герр Петтерсон рассказывал нам историю, как волк съел бабушку и Красную Шапочку за то, что ему не понравились их пирожки с капустой. И мне стало так грустно — волк просто хотел кушать, но ему сначала подсунули нелюбимые пирожки, а потом вообще разрезали живот. Я сказала герру учителю, что его история злая, и сам он злой, потому что придумал такую историю. А он почему-то рассердился на меня. Если у меня завтра будет корзинка с пирожками, то по пути в школу меня обязательно встретит волк и спросит, куда это я иду. И я скажу: «Милый волк, не хочешь ли ты пирожков с мясом?. Угощайся, пожалуйста», а потом мы вместе пойдём в мою школу и покажем герру Петтарсону, что его история никуда не годится.
— Не очень-то сильно твой учитель соврал. — Откликнулась фрау Гертруда. — История, похожая на рассказанную вам учителем, действительно была, — я в детстве слышала о ней от своей бабушки, —  но началась она не из-за пирожков, а из-за красного цвета шапочки, надетой на девочку. Никакие животные не любят красный цвет, но больше других он не нравится быкам и волкам. Они от красного цвета совсем теряют рассудок и делают поступки, за которые им самим потом становится стыдно.
— Вот я и хочу, чтобы герру Петтерсону стало стыдно, — воскликнула Анхен. — Кстати, бабушка, нет ли у тебя случайно для меня красной шапочки или, хотя бы, красной косынки?
— Видишь ли, моя дорогая, к поимке волка пирожками и шапкой надо основательно подготовиться. Ты хочешь всё скорее-скорее, но разве ты не знаешь, что спешить очень опасно. Помнишь, как фрау Марта позвала сына обедать? Он побежал, споткнулся и разбил себе коленку, и пока ему обрабатывали ранку, суп совсем остыл. Я подумаю, какой оттенок красного подойдёт лучше всего, и какого размера пирожки волку наверняка понравятся…

— Герр Хофманн, долгих Вам лет жизни и крепкой веры. — Фрау Гертруда, едва маленькая Анхен на следующий день ушла в школу, отправилась к пастору, прихватив с собой пару бутылок джина, настоянного на корне ириса. — Давно мы с Вами не делились новостями, да их и нет, по правде говоря, в нашем тихом городке, зато у меня есть кое-что из старых запасов, чем я охотно с Вами поделюсь!
— Драгоценнейшая фрау, Ваши визиты всегда таинственны. В них есть какое-то колдовство, и мне, как служителю божьему, следовало бы опасливо к ним относиться. Но я вижу у Вас в руках некий эликсир, притупляющий голос благоразумия. Заходите, милейшая фрау, поговорим…

Солнце за окном устало взбираться вверх и решительно покатилось на закат. Пастор медленными маленькими глотками допил очередную рюмку и посмотрел на фрау Гертруду.
— В-вы ведь приш-ли ко мне не прррос-то так? — Наконец, запинаясь, проговорил он. — М-мне м-м-мно-гое дано, и д-для Вас Бог в мой-ом ли-ц-це ни в чём не откаж-жет…
— Вы правы, герр Хофманн, — откликнулась старушка. — Я знаю, неважно откуда, но знаю, что есть у Вас некая красная шапочка. Мне всё равно, как она к Вам попала — просто отдайте её. Мне она нужна для одного наиважнейшего дела.
— Я б-бы и рад помочь, — развёл руками пастор, — н-но не понимаю, о чём р-речь. В-ваши н-намёки м-меня огорчают, н-но считать, будто я х-храню чьи-то с-стар-рые тряпки совсем оскорбительно… Бог в мой-ом ли-ц-це…
Пастор тяжело поднялся из-за стола. Лицо его стало вытягиваться и покрываться шерстью, ногти на пальцах рук стали напоминать короткие кинжалы…
— Зря Вы узнали о шапке, дорогая фрау, — прохрипел герр Хофманн. — Это страшная тайна, и я не могу допустить, чтобы ей владел кто-то посторонний. Прежде чем убить Вас, объяснюсь — это был не я. Шапку спрятали в доме моей матери, когда я был совсем маленький. Но в этом не была замешана и мать…
— Дурак, — закричала фрау Гертруда. — это была я!  Я покусала тогда твою мать и её бабку за то, что они никогда не умели и не хотели учиться готовить вкусные пирожки, а угощали всех форменной отравой. И красная шапка — это вещь твоей матери. Отдай её мне  — к чему ссориться таким старинным друзьям как мы? Я сильнее тебя, хоть и стала совсем старухой. Не вынуждай меня к превращению. Ты сегодня слишком пьян, и завтра ты всё позабудешь. Лучше садись, и выпей за своё и моё здоровье…

— Бабушка, бабушка, сегодня со мной происходили такие расчудесные чудеса! — Маленькая Анхен вбежала в дом, подбрасывая красную шапку и ловя её руками снова. — Я шла по тропинке в школу через лес, несла в корзинке твои пирожки, а на голове у меня была та шапочка, которую ты мне вчера подарила. И вдруг из кустов вышел, как ты думаешь, кто? Настоящий волк. И он спросил, куда я иду и можно ли ему пойти со мной? А ещё, знаешь, он съел при герре Петтерсоне все пирожки и сказал, что про Красную Шапочку — это всё враки, а вот его — герра Петтерсона  — он проглотит, если тот не извинится передо мной.  У тебя такой усталый вид, бабушка, словно ты сегодня много ходила. Ты же знаешь — доктор запретил тебе много ходить. Ты ложись, а я попробую приготовить нам обед — я знаю: у меня всё получится, как я хочу. Ведь получилось же мне пристыдить нашего учителя...