У меня стали стираться годы. Память нещадно вырывает страницы, заполненные многоточиями, оставляя только те, где есть восклицательные знаки. Лишь сильные эмоции. Будоражащие мозг. Вне зависимости от того, сладкие они или горькие. Помню боль, но забываю грусть, могу в деталях описать восторг, но лишь набросать штрихами томление. Всё, что ближе к оси абсцисс меркнет, тускнеет, сходит на нет. Для памяти важна только ось ординат. Я абсолютно не помню, что делал в четырнадцатом году. В тринадцатом женился, в пятнадцатом – чуть не потерял работу, в четырнадцатом… жил? Счастье! Боль! Потеря! Обретение! Память оставляет только выжимку ярких эмоций. В шестнадцатом – опять начал писать. Начал? Что весь год начинал? Триста шестьдесят пять дней? Конечно нет. Один. Из целого года запомнился только один день! Чем не наглядный пример никчёмности жизни? Постоянно слышу наставления окружающих как надо жить, как принято жить, как полезно обществу жить. 
    Тихо, спокойно, уютно, не мешая другим, не выделяясь. По абсциссе. А зачем? Чтобы к старости из воспоминаний остались только детские? Те, когда ты вёл себя естественно и никого не слушал?Ох и насмотрелся я на таких стариков, у которых в голове играет одна и та же пластинка, а игла, доходя до середины, соскакивает и начинает проигрывать её заново, снова и снова, и так до самой смерти. Создаётся впечатление, что человек спит и бредит во сне. Страшная перспектива. Абсцисные люди и не люди вовсе, и не живут практически, а так, мелькают потрескивающими угольками и сразу гаснут. Не хочу! Плевать! Буду жить по ординате!