Иду я тут по улице, и вижу вдруг, как с рекламного щита подмигивает мне чернокудрая модэль в белом платье с такой талией, что Людмила Гурченко нервно покусывает губки. И в глубине профессионально отфотошопленной опаловой радужки модэлевых глаз плещется издёвка: что, мол, тётка? Слабо тебе?
Почему это слабо, отвечаю я ей своим обычным серым глазом. Чем ты, собственно, от меня отличаешься? Ну, молодая раз, высокая два и стройная - три. Всё! Ладно, я старая, низенькая и толстая. Но, заметь, про красоту здесь ни слова! Я старая, низенькая, толстая и красивая! Потому что я живая, без фотошопа и прочего! У меня свои... эээ...кудри, ресницы и платье, и, кроме того - прекрасное настроение, потому что весна! А у тебя как с настроением?
Смотрю, присмирела моя модэлька на картинке. Хамоватость во взгляде уже не считывается, наоборот, почудился даже немного завистливый вздох. Но это, наверное, машина мимо просвистела.
А ещё, ставлю я жирную точку в беседе, меня муж дома ждёт, настоящий, любящий, сильный, добрый, верный и некурящий! Тут она, вроде бы, совсем сникла, чуть не плачет.
Эй, эй - моргаю ей, - ты осторожнее, тушь потечёт! Ладно, не огорчайся, всё у тебя ещё впереди! Только носик не задирай, будь хорошей девочкой! Ну, мне пора, давай, может, еще увидимся!
И - то ли ветер подул, а может, показалось - улыбнулась с рекламного щита... и я поняла, что она - тоже красивая!