1.
Утром её любят, днём не очень. Вечером пытаются убить, особенно те люди, рядом с которыми нет других людей, которые, скорее всего, тоже пытаются её убить. Ночью – лишь бы не застала врасплох. Она слеза росы, вздох утреннего тумана, трепетная дрожь звёзд над головой, смерть паутины, впрочем, и рождение паутины – тоже она… Да и сама паутина – тоже она, поскольку нет ничего прекрасней в этом мире, чем детские слёзы росы на паутине. Впрочем, в детстве её не знают, в юности – ненавидят, в старости – боготворят… Боготворят потому, что она, будучи двоюродной сестрой той, которая вечно лежит на дне ящика Пандоры, никогда, как бы её ни пытали, не произнесёт ни звука…

Паутины дрожь,
Но нет никого. Утро,
Тишина дышит…

2.
Я понял, кто сильнее всех в этом мире. И кто добрее всех. Кто сильнее и добрее – одновременно. Это открытие сделал сегодня утром, едва проснувшись, тени ночи ещё ползли по моей постели, но жить им оставалось считанные минуты. Возможно, это открытие я сделал во сне, когда он ещё не был живым, он только зарождался в листьях за окном, которые шепчутся, глядя на звёзды; в облаках, которые ему помогли стать не только самым сильным, самым добрым, но и самым тонким... Пройдя сквозь густые заросли, пробравшись сквозь серость бетонных домов, проникнув в самые укромные уголки наших комнат, он играет, как дитя, отражением наших повседневных забот и как хорошо, когда он, оставаясь невидимым и беззвучным, творит чудеса, заставляя улыбаться даже тех, кто давно забыл, что такое радость. И в это время, как хорошо, что он убивает
волка-оборотня-будильник…

играет с тенью,
словно немой ребёнок
солнечный зайчик.