Дракон был велик, как гора. Древний ящер с морщинистой кожей. Неподвижные веки его прикрывали глаза. Он дремал в серой, влажной тени, обернувшись хвостом. Бестревожно сопел. Ему снился прекрасный полет – полный неба и всполохов птиц. Облака были белы и топки, в них плавало солнце. Дракон устремлялся к нему, и тяжелая тень волочилась за ним по земле. Сон был долог. Он длился и длился.

...с острым привкусом ветра и медными взбрызгами солнца по небу. С костлявыми пиками гор и ручьями, холодно текущими с них. С облаками и важными птицами. Во сне – превеликое войско в горах, под надежной драконовой тенью. И – войско напротив. Османское…

Сон стал беспокоен. Дракон зарычал. Белоснежные зубы его обнажились. Дракон падал к земле. Тень его, отдаленная, слабая – стала грознее и ближе. Точно мрачная туча – росла, надвигалась, чернела. Пришла, спрятав робкое солнце собою.

И сделалась ночь. Только горы, высокие, строгие – были светлы и недвижны. Османское войско металось. Дракон хохотал. Его пасть извергала ревучий огонь. Он разил, точно меч – беспощадно и остро. Его было в избытке. Османское войско бежало. В чуждых, страшных горах, под луною драконовой…

Но вот – сон закончился. Явь прорастала полынью. Горчила драконье.

Дракон потянулся, как кот. Заурчал. В этой яви он был беспечален.

– Болла, черный дракон, змий рогатый и дерзостный. Что ты увидел во сне? – так спросил тот, кто был рядом с ним, с пробудившимся этим драконом.

Дракон усмехнулся. Янтарный, растекшийся взгляд. Большой, безопасный и кроткий. Тот, кто был рядом с ним – почесал ему холку.

– Что бы ты не увидел – виденья твои не сподвигнут тебя на худое. Лишь единственный раз, в Юрьев день, мой дракон, ты так будешь безумен, тосклив. Будешь тихо стонать на свинцовое небо. И тогда – я обязан насытить тебя. Как хозяин.

Дракон отомкнул свою пасть. Белоснежные зубы...

Тот, кто был рядом с ним – помрачнел. Сединой просоленные кудри поникли. Будто вспомнил – худое и страшное.

– Битва, – просто сказал он, – великая битва, где бились албанцы с османами. И где воины дрались, как львы. Под пылающим солнцем. Под навьей луной. Где восстал невозможно прекрасный дракон, ты, змий-болла, – янтарная ярость сочилась из глаз твоих. Древняя, злая погибель… И османы бежали. А среди доставшихся в плен…

Замолчал. В небе тихо текли облака. Разливались драконово. Белые, как перламутр.

– …был мой родич-предатель, принявший османское имя Хамза. Дерзок. Полон бесстыдства. Сказал, что дракон мой – старик, и я тоже. И османы захватят страну – после смерти моей. И он будет правителем. Так говорил.

Явь полынья – горька…

…точно слезы драконовы.

– Дивный, ласковый ящер, ты спал, и ты видел чудесные сны. Черный, точно гора… тень твоя нависала над нами. Я сказал, что, проснувшийся – голоден. Что скулит и хватает за хвост свою тень. И мой родич смеялся. Драконовы сны щекотали его. А потом…

…тьма драконовых гор…

– …ты проснулся. И вздыхал изможденно, и жадно глодал свою тень. И увидел Хамзу. И набитый тенями живот заурчал…

И дракон облизнулся. Тот, кто был рядом с ним – стиснул зубы.

– Вот так. Так все было. Я скормил тебе родича, болла. Так было...

…великие тайны драконьи…

– Я должен был так поступить. Как хозяин. Я помню, как ты мне достался. Мне, албанскому князю, что, как и отец – пребывал в бесконечном сраженье с османами...

Болла скулил. Изнывая, поднял к небу рогатую морду. Вздохнул. Тот, кто был рядом с ним – протянул ему руку.

– Вот, однажды – я был на горе, и был явлен дракон мне. Ты, дракон-болла. Горд и свиреп, изрыгал ты жестокое пламя. Гора исторгала тебя, содрогаясь и охая. То отцово наследие – древнего рода дракон, что хранил нас. Отец подарил тебя мне. Ты был всюду со мною. Послушный, как пес.

…Ярость солнца и горная тень.

– Болла... будь же со мною опять, когда новая битва близка... Что ты скажешь?

Дракон закричал. И гора содрогнулась от крика.

***

Море было гневливо. Беспокойное, пенилось волнами, темные злые валы бились в берег. На острой скале был дракон. Бестревожно смотрел на тяжелое
небо, на белых пронзительных чаек, что реяли в нем. Взгляд его был янтарен и тих. И волна набегала, шипя, рассыпалась сверкающей пеной. Болла трогал когтем ее гребни. Улыбался драконье. В улыбке была пустота.

– Знатный ветер, нам в помощь, – сказал ему тот, кто стоял рядом с ним. – Корабли разметает султановы. Достанутся морю.

Смеялся – соленым и жадным волнам, что скреблись о песок. Черноте бесконечного неба – в нем страшно, грозово, гуляли огромные тучи. Драконам подобные… Там, в высоте, в небесах.

– Те, что море не примет – достанутся нам, христианскому войску, – продолжил негромко.

Море было тяжело и гневно. Ярилось косматой волной. Зверь – неистовый, страшный.

…И тени его кораблей нисходили по темной воде. Шли на берег. Поникли в тоске паруса. Бесконечно робки и печальны.

И болла тогда зарычал. Взгляд его – острый, желтый, драконий – объял корабли. Пламя вышло из уст его, дикое пламя.

…И после – свершилось. И было темно и грозово. И молний звенели клинки в черном, яростном небе. И гром – откликался, как пушка.

И бились два войска – меж небом и зыбкой землею. И – гневный, прекрасный – над ними был болла.

Но вот – в белых молниях блеске, в слепящем огне, тетива зазвенела – и с плачем помчалась стрела.

Болла вскрикнул. Лилась – почернелая кровь его прямо на землю. И тонко дрожала стрела в его брюхе.

И рухнул дракон. Несказанною мукой сочились глаза его. В скорбях пребывая, был жалок.

И мчались к дракону османы, желая дракона пленить. Впереди – их османский визирь, с удалой, золоченою саблей.

Но – восстал болла. Тяжкие, крылья его распахнулись. И, грозно рыча, посмотрел на визиря.

Вскричал, и зубастая пасть разошлась, точно бездна. Тенями набитая… Сонно зевнул, и с проворством змеиным схватил он визиря. Зубами сдавил его, с хрустом великим.

– Так бывает, – сказал тогда тот, кто был рядом. Хозяин драконов, – в Юрьев день, лишь единожды в год. Когда алчет дракон. Горе тем, кто окажется рядом! Горе тем, кто озлит его.

Дрогнули тотчас османы. Бежали они, укрываясь щитами. И было смятение в них.

– Вот же силы шайтановы! Нет, не выстоять нам, правоверным! Спешим к кораблям! Покидаем Албанию! Будь она проклята трижды! Будь проклят султан, что послал нас сюда на погибель!

…Так и было. Седая волна, и кричащие чайки над нею. Стиханье грозы. Корабли, бесконечно усталые. Мачты и паруса. Торопливость отплытия…

Вслед – тихо щурился болла.

______________________________________________________________

* Болла – дракон в албанском фольклоре, питается он, по поверьям, раз в год – в день святого Георгия.

* Княжество Албания – находилось в военном противостоянии с османами с конца четырнадцатого по конец пятнадцатого века.