Боль медленно, но уверенно вынимала когти из её тела. Она пришла в себя, открыла глаза.
– Какой же он красивый! Огромный, потому что один. Почему один? В прошлый раз было трое...
Боль снова пронзила, но уже не тело, а сознание.
Неужели это повторится вновь? Так будет всегда? За что, чем я провинилась?...

Петровна тяжело поднималась по лестнице, колени ныли и не хотели гнуться. Открыла дверь, прислушалась. Мёртвая, пугающая тишина оглушила, ватой забила уши. И вдруг в этой тишине раздался тонкий, едва уловимый писк.
– Опять она за своё...
Петровна взяла старое ведро из кладовки, прошаркала к крану.
Вода ударила дно, словно пощёчиной, полилась кривой струёй, заполняя пустоту. Петровна вздохнула.
– Ну куда мне ещё? Одну бы прокормить, пенсия смешная. Обхохочешься. –
Васька появилась у Петровны давно, лет пять или шесть назад. Крохотного котёнка притащили соседские мальчишки. Нет, Петровна не хотела его оставлять! Шерсть, царапины на мебели и прочие прелести. Да и не было желания отдавать кому-то даже крохи тепла, слишком холодно было самой Петровне. Но котёнок залез на руки, прижался всем маленьким тельцем и так отчаянно замурчал, что сердце Петровны дрогнуло. А потом Васька родил котят. Переименовывать в Василису Петровна её не стала, так сойдёт. А котят утопила в большом старом ведре. Так меньше хлопот.
Через несколько месяцев ещё раз, потом ещё. Так и повелось с тех пор. Про стерилизацию Петовна даже не думала, к чему усложнять себе жизнь.

Васька облизывала котёнка, обнимала лапами, урчала. Рыжий, такой же как она, рыжий с золотом. На носу тёмное пятнышко, белый носочек на передней лапке. Нежный, хрупкий, невыносимо любимый. Вспышкой высветилось ведро, лужа воды на полу, предсмертный отчаянный всхлип. Сердце рухнуло куда-то, внутри всё похолодело...

Вода дрожала и расплёскивалась, пока Петровна шла к месту, где Васька обычно котилась, между шкафом и тумбочкой на старой грязной тряпке. И вдруг из-под двери ударила волна золотого света, засияла, высветила каждую соринку на полу. Петровна остановилась и медленно потянула за ручку.
Посреди комнаты стояла великолепная львица, шерсть её переливалась, глаза сверкали. А у ног её лежал маленький рыжий комочек, ещё не до конца обсохший, жалобно мяукающий. Львица пристально посмотрела Петровне в глаза и грозно зарычала...