*** Тот, кто способен замечать, не безнадежен....***

Дородная медсестра широко распахнула дверь зала, приглашая коллегу войти и громко сказала:
- А здесь​ днём размещаются тяжёлые пациенты. Раньше таких относили к категории идиотов. Выйти наружу, как Вы понимаете, они не способны. Не сориентируются. Да и реакция может быть непредсказуемой.

Медсестра внезапно замолчала, заметив невидимую посетительнице пылинку на кармане своего халата. Двумя пальцами оттянула ткань, присматриваясь и хмуря куцые брови. Затем резко смахнула широкой пятернёй и продолжила хриплым голосом:
- Кроме них в доме-интернате более ста воспитанников, нуждающихся в помощи и поддержке. Более сохранных, с которыми даже занятия проводим и формируем доступные навыки. Конечно, эти-то даже общаться не умеют. Да, и находятся под действием лекарств. Здесь всегда есть кто-то из персонала. Оставлять одних нельзя. Бывали редкие случаи…

Переведя дух, медсестра сморщила конопатый нос и кивнула головой сотруднице, молчаливой бледной девушке, сидевшей около двери на стульчике. Та ответила, приветствуя наклоном головы.

Женщина убрала назад упавший на широкий лоб рыжий локон и продолжила, наслаждаясь оказанным на спутницу впечатлением:
- Присмотр и уход – всё,​ что им требуется. Вообще-то довольно тихие и безобидные. Обычно хлопот не доставляют. Разве что этот.

Медсестра ткнула корявым пальцем в худощавого голого типа, сидевшего на корточках в углу и усмехнулась:
- Не терпит одеваться. Может устроить истерику и внести сумятицу.

Помолчав немного, она повернулась к испуганной новенькой и уточнила:
-​ Да не волнуйтесь. Они не разговаривают и не способны на активные действия. Мрут быстро. До 20 лет редко доживают. Привыкните со временем.

Новенькая нервно передернула пухлыми​ плечами:
- Надеюсь. Вижу, их совсем немного осталось. А унитаз зачем привинчен к полу? Неужели умеют пользоваться? Странно видеть посреди пустой комнаты, в которой и мебели нет.

Медсестра хохотнула:
- Причуды главврача. Всё надеется, что хотя бы привычку к туалету у них с формируем. Шучу-шучу… А если серьёзно, то не будешь ведь их выводить из зала ради туалета. Мороки больше. Вот и высаживаем на унитаз, как детей малых.

Посетительница пригладила белобрысую чёлку и осторожно поинтересовалась, указывая взглядом на голого парня:
‐ А что ему не нравится-то? Из-за чего истерит?

Медсестра досадливо хмыкнула и, облизав языком тонкую верхнюю губу, насмешливо протянула:
- Так он унитаза боится и, видишь ли, брезгливым оказался. Срывает испачканную одежду, орёт благим матом. Сейчас совсем отказывается одеваться. А переодевать его несколько раз в день никто не будет. Так и сменного белья не напасешься.

Медсестра осуждающе покачала широколобой головой и продолжила нравоучительным тоном:
- А мебель здесь опасно оставлять. Ещё зашибут ненароком друг друга. Пойдемте, я покажу Ваш кабинет.
Женщины вышли.

Голый парень встал и, покачиваясь, медленно подошёл к маленькому окну, скрытому за решёткой. На стекле со стороны улицы сидела большая навозная муха, потирающая лапки.

Что-то осмысленное появилось в глазах долговязого. Неловко вытянув губы хоботком, он попытался издать членораздельный звук, но изо рта вырвалось только глухое мычание.

Муха замерла, будто услышав его призыв, и развернулась в сторону комнаты. Не обнаружив опасности, она продолжила умываться.

Парень посмотрел на свои ладони, словно пытаясь повторить движение. Рука его дернулась и тут же безвольно повисла вдоль обнаженного тела.

Муха застыла. Казалось, она заинтересованно наблюдает за больным из-за стекла.

Подобие улыбки тронуло сухие губы долговязого. Что-то волнующее таил этот странный мир за окном… Щекотал нервы и звал. Эмоции и предчувствие мысли вспыхнули в затуманенной голове больного. Кровь прилила к его впалым щекам и окрасила их в непривычный румянец.

Живая игрушка, нечаянно подарившая ощущение сопричастности с жизнью, взмыла вверх и скрылась из виду.

Через секунду о ней никто в этой комнате не помнил.