Она не узнавала свой дом. Всё было так привычно и незнакомо одновременно. Звуки стали гулкими, будто отражались в каждой чашке, в каждой тарелке, в люстре, отскакивали от стен. Особенно удивлял звук льющейся из крана воды. Она успела отвыкнуть от этого звука. Вода стала странной и на вкус. После всего лишь месячного отдыха на Волге домашняя артезианская вода, которую раньше пить было одно удовольствие, теперь казалась абсолютно безвкусной. Неужели так быстро? Неужели так быстро забывается всё любимое с детства: вкусы, запахи, звуки?
       За окнами громко кричали стрижи. Как она любила их крики! Вот чему она больше всего радовалась, возвращаясь в город. Стрижам! Они каждый год встречали её радостными возгласами. И стрижи для неё стали частичкой лета. «Знаешь? Лето – совсем и не лето, если небо не режут стрижи!» Но эта строчка появится гораздо позже. А пока было летнее солнце, гулкие звуки в комнате и резкие крики чёрных птиц – на улице.
       В те годы город не был таким шумным, как теперь. Мимо их дома ещё не проложили оживлённую трассу, движение и шум на которой не затихают ни днём ни ночью. На месте этой дороги была лесопосадка – узкая зелёная полоса, отделяющая заводы от жилых домов. Она помнила, как по этой посадке возвращалась с папой из детского сада. Там росли стройные русские клёны, было много кустов боярышника – в основном чёрного, но встречались кусты с жёлтыми и красными ягодами. Там росли яблони-китайки, плоды которых собирали местные ребятишки. А какие шикарные голубые ели красовались в небольшом скверике напротив химического института…
      В этой лесопосадке стояли лавочки, на которых отдыхали бабушки и молодые мамы, гуляющие с малышнёй. Детишки постарше катались на велосипедах или плели венки из одуванчиков. А возле самого её дома – на месте нынешней трамвайной остановки – была площадка, зимой превращавшаяся в отличный каток, на котором катались и взрослые, и дети.
      Но сейчас была самая середина лета и мало кто из ребят находился в городе: кто-то в детском лагере, кто-то у бабушки в деревне, кто-то уехал с родителями на море. А она уже вернулась с отдыха, и теперь целых пол-лета придётся сидеть в городе, потому что бабушек и дедушек у неё не было, а в лагерь она никогда не ездила.
      Лето манило на улицу, хотя там и не было подружек. Но зато за домом были заросли некошеной травы, местами доходящей ей до подбородка. Тогда в их городе не косили траву – и трава росла в своё удовольствие, а в ней стрекотали кузнечики, резвились бабочки и стрекозы. А возле дома росла мальва, и в её цветках усердно собирали нектар толстые, полосатые, очень добродушные шмели. Кусты мальвы были гораздо выше её роста и неизменно стремились к голубому небу – туда, где без устали летали быстрые чёрные стрижи. Летний город жил своей жизнью.
      Постепенно уходил в прошлое остро пахнущий хвоей и близкой Волгой сосновый лес, звуки раскачивающихся под ветром сосен, перестук дятлов, песни соловьёв и громкие, протяжные крики кукушек, которые щедро обещали долголетие каждому. Всё это было до боли любимым и желанным, но оставалось лишь чистым, волшебным воспоминанием. Это было слишком хорошо для того, чтобы стать настоящим, и потому постепенно превращалось в добрую сказку.
      А впереди было целых пол-лета. Впереди была вся жизнь и множество светлых надежд, очень немногим из которых удалось сбыться.