Ненаписанные письма –
Словно ссора с близким другом,
Словно лошади, что рысью
Мчат по замкнутому кругу,
Словно мартовские иды,
Неполученные роли,
Вдруг застывшие флюиды,
Недосказанные боли.
(Сергей Кодес)

Люда проснулась оттого, что кто-то на нее смотрел. Открыла глаза и увидела женщину в черном платье.
- В армию письма не пиши, купи билет на поезд, - сказала женщина.
Девушка удивилась и хотела спросить, почему нельзя писать письма. Но незнакомка развернулась и вышла в открытое окно. Не перелезла через подоконник, а словно бы растворилась в нем. Люда еще некоторое время лежала, пытаясь осознать, что это было. Она, действительно, ждала Валерку из армии, они переписывались. У Люды даже слезы на глазах выступили, так соскучилась. Пропел соседский петух, окно посветлело. Девочки спали на соседних кроватях, а Люде надоело лежать, хотелось вырвать себя из этого странного дома с привидениями, привести мысли в порядок. Она встала, надела сарафан и выскользнула на улицу. Пошла по направлению к озеру. Откуда-то появилась черная кошка, увязалась за ней. Девушка прибавила шаг. Вот, наконец, и озеро. Людмила оглянулась. Кошка остановилась, посмотрела на нее и повернула в другую сторону. Люда зябко повела плечами. Что за чертовщина, в самом деле?
Озеро у берега заросло камышом, ивы склонились к самой воде. Солнце заливало все золотистым светом, заполняя радостью и Людмилину душу. Все будет хорошо, стряхнула девушка ночное видение. Диалектологическая практика скоро закончится. Она приедет домой, будет работать над курсовой и читать Валеркины письма, и строчить ему новые. Напишет: познакомилась с гейшей. И расшифрует: гейшей в этой деревней называется капот на вате. Милая старушка, кстати, дала мне примерить гейшу, очень удобная штука, так любовно тебя обнимает. А слово «бездушный» здесь имеет значение «непитательный», «несытный». Еще о дровах, которые плохо горят, так говорят. Бездушные дрова, бездушная деревяшка – посмотри, как точно! И о еде тоже верно: можно накормить с душой, а можно – как Лиса Журавля. Язык – много говорит о народе, и о человеке, как он им пользуется. А про женщину в черном она Валерке писать не станет. Зачем? Как можно не писать письма? Писать – особенное удовольствие. Люда хранила Валеркины письма, жесткие, скуповатые на слова, а все-таки в них прорывалась нежность. И свои письма – тоже переписывала, пусть будут. Это книга про нее, Людмилу, про них с Валеркой. Люда загорелась: а может, и напишу? Роман в письмах.

А потом письма от Валерки перестали приходить. Людмилу накрыла тишина. Она вспомнила женщину в черном и кошку, тоже черную. Что это было? Предчувствие? Не пиши письма в армию, купи билет на поезд. Но билет не купила и не поехала. С чего вдруг? Здрасьте вам, явилась – не запылилась. Никому не нужна. И письма-то Валеркины – и вправду скупые, нечего ему было сказать. А то, что ей казалось – так это она придумала, потому что очень хотела увидеть. Людмила сожгла Валеркины письма. И свои тоже сожгла. И проветрила комнату. И долго еще жила в неизвестности, боясь даже притронуться к разбухшей от слез памяти.
А через много лет случайно встретилась с Валеркой. Он остановил ее, буквально схватил за руку и вытащил из толпы на людной площади в областном городе. Вот куда он вернулся после армии, не домой. Людмилу что-то больно толкнула в сердце, и она поняла – помнит, живое. Они зашли в ближайшую кофейню, разговорились. Как ты? Все хорошо. Конечно, разве могло быть иначе. Женат. Замужем. А дети? И дети. Все сложилось.
- Я тогда думал, что ты перестала мне писать, - сказал вдруг Валерка.
Людмила уставила на него глаза, вбирая всего, целиком, до каждой запятой, до последней точки. До этого взглядывала исподволь, боялась. В армию она проводила мальчика, а теперь перед ней сидел взрослый мужчина, морщинки у глаз. Да она и сама…
- А потом нашел письма, и твои, и свои… - Валерий опустил глаза. – У жены в шкатулке. Никогда не лазил, случайно получилось. Странно, что она их хранила.
Люда сморгнула, ожидая объяснений.
- Однажды в увольнительной мы познакомились с девушками. Одну из них звали так же, как тебя. Не знаю, что произошло. Может быть, имя я как-то по-особенному произносил. Люда обратила на меня внимание, я ей понравился, - Валерий помолчал, подбирая слова. - Людмила работала на почте, наверное, изымала наши письма. Странно, что она их сохранила. Я ничего не сказал жене, когда нашел. Столько лет прошло.

Дома Люда поставила на плиту турку. Смахнула слезы с лица. Воспоминания нахлынули, как благодатный ливень после засухи. Налила кофе в чашку, сделала глоток. Горьковатый вкус кофе совпадал с настроением, настраивал на работу. Захотелось упорядочить все, что так долго отодвигала в памяти, записать. Люда открыла чистую тетрадь, задумалась. Пусть, раз все так сложилось. Несбывшееся пусть живет в книге.