трудно объяснить, почему именно так сложилась его жизнь. одним словом – так вышло.
из школы вышел отличником, поступил в университет, должен был пойти в армию – пошёл в аспирантуру. как полагалось, заинтересовался наукой, благо способности позволяли и все условия были созданы. замирал над научными трудами в библиотеке, мечтал об открытиях, влетал с горящими глазами в аудиторию – и там преображался: от серенькой жизни не оставалось и следа, когда он погружался в любимый предмет. это был глоток свежего воздуха, выход на свободу всей его энергии, харизмы, ума, которым в жизни вне аудитории будто не находилось места. вскоре он защитился и стал доцентом кафедры.
вдохновение заразительно – студенты вслед за Доцентом выходили из своих тесных мирков на просторы научных открытий. особенно вдохновилась студентка с первой парты, которая сначала просто смотрела на Доцента восторженными глазами, а затем, набравшись смелости, подняла руку – хотела выйти из аудитории, а вышла за него замуж. к науке она постепенно охладела, обросла хозяйством и сыном, сын вышел в люди, муж в профессора, правда, так и не вышел, но по-прежнему ходил на работу, возвращался к ужину и нудно и обстоятельно говорил о своих исследованиях – сначала она это терпела, затем стала выходить из себя, а через двадцать лет резко встала из-за стола, стукнула чашкой – и вышла из квартиры. навсегда. Доцент был несколько удивлён, хотя, будучи человеком неглупым, давно замечал её раздражение. он хотел было догнать её и вернуть, но не сделал этого – только вздохнул и ушёл в университет.
студенты проявляли всё большее безразличие, наука вообще, кажется, вышла из моды, и как ни старался Доцент увлечённо нести её свет – лица студентов не озарялись вдохновением. он часами сидел в пустой аудитории и думал об этом: искал причины в новом векторе развития страны, изменениях в сознании студентов, в себе самом, наконец. он ведь тоже давно уже не был «юношей бледным со взором горящим».
оставалась наука. но чтение журналов, эксперименты и беседы с коллегами более не рождали в его голове новых идей. Доцент следил за всеми исследованиями с привычным интересом, автоматически – и ничего не мог к ним прибавить: не выходило.
и вот настал срок освободить место на кафедре. Доцент должен был выйти на пенсию, но вышел в окно.

Человек смело шёл по дороге, навстречу ветру и будущему, широко раскрытыми глазами глядя по сторонам в поисках своего счастья. он верил людям и верил в людей; широко улыбаясь, смотрел в глаза каждому, готовый полюбить весь мир. он был силён и открыт в своём стремлении к людям, к счастью и жизни. как известно, жизнь этого не прощает.
прохожие смотрели на Человека либо как на сумасшедшего, стараясь держаться подальше, либо как на экзотическое животное, которым интересуются, но недолго. чувства играли на лице Человека: счастье от новой встречи сменялось отчаянием или истерикой после скорого разрыва, он метался по дороге, как исступлённый, и в конце концов разбил себе голову.
он отполз в сторону от равнодушных прохожих, наскоро замотал рану бинтом, но ветер грозил сорвать его – и тогда Человек напялил на окровавленный бинт огромную нелепую шляпу со страусиным пером и вернулся на дорогу.
– вам так идёт эта шляпа!
– ах, какой у вас безупречный вкус!
– в шляпе вы гораздо интереснее! – кричали ему люди.
Человек остановился, поправил страусиное перо, стиснул зубы, сквозь боль в голове подумал: «да идите вы! ничего вы не знаете!» – натянул свою широкую улыбку и ответил: «да, спасибо, я рад, что вам нравится».
стараясь не шататься, он продолжал путь. восторженные взгляды сопровождали его, но мозг в разбитой голове уже не верил людям и ни-че-го не искал. улыбка застыла на лице, как восковая маска, движения стали ровнее и жёстче. только в глазах, вероятно, тлела боль, но в глаза прохожие по-прежнему не смотрели. «всё внимание – шляпе, ненавистной, нелепой шляпе. они любят страусиное перо, они ничего, ничего, ничего не видят», – боль в голове отсекала все другие мысли.
но однажды, когда ветер утих и рана ныла меньше, Человек подумал: «что со мной? во что я превратился? для чего я иду по этой дороге – без веры, без цели, без надежды? притворяюсь счастливым под этими идиотскими, чужими взглядами?!» – тогда он сорвал шляпу и хотел было вывернуть рот в истошном крике о помощи.
крик получился сдавленным, рот едва раскрылся, и от уголков губ, застывших в улыбке, по восковому лицу пошли трещины. маска хрустела, трещины расширялись – наконец лицо опало осколками вниз, а под ним уже ничего не оказалось.

у одного парня была Мечта. возможно, по мировым меркам, не очень большая, но его небольшой мир она наполняла содержанием, его небольшой жизни она придавала смысл. Парень мечтал – пусть это банально (он не боялся банальностей) – о любви. о светлой любви к светлой девушке с косой, стройной, доброй, с загадочной улыбкой. и чтобы они были вместе навсегда, чтобы она пришла – и жизнь его изменилась. у Парня была Мечта. он знал, зачем он живёт. пусть это казалось смешным и несбыточным, он верил в свою Мечту, в любовь и судьбу.
но, как это часто бывает, ему не везло: первая не хотела вместе навсегда, вторая оказалась стервой, третья его обманула и едва не ограбила, четвёртая… с четвёртой всё было великолепно, но через два месяца внезапно закончилось. Парень отчаянно цеплялся за каждую возможность познакомиться, отвергал неподходящие варианты – он искал Мечту и только её. эта встреча должна была стать событием всей его жизни.
после десяти или одиннадцати таких не ставших судьбоносными встреч и расставаний вера в чудо стала угасать. Мечта расплывалась в перспективе улиц, любовь не обещала счастья. Парень чувствовал себя игрушкой в руках судьбы, кидающей его из стороны в сторону, подсовывающей муляжи – муляжи любви, муляжи жизни.
Парень устал от поисков и уже было отчаялся, когда появилась Мечта. это была она – светлая, стройная, уверенная в себе, обещавшая вечную любовь и окончание пустых страданий. он впустил её в свою душу и свой дом. она вошла, загадочно улыбаясь. чем-то звякнула о порог.
– что это? – спросил Парень.
– а это коса, – ответила Смерть и отсекла Парню голову.

Он стоял у окна, не зажигая света. Он стоял и считал годы. двенадцать лет назад, бунтующим подростком, Он начал писать стихи – об одиночестве, непонимании, бессмысленности жизни, двумя годами позже – о первой глубокой любви (безответной, разумеется). тогда любовь слилась с творчеством – и они стали основой его жизни.
днём в школе Его терзали любовные муки, вечером Он писал о них, и о поиске смысла жизни, и о силе искусства, открывающего новые миры, расширяющего сознание. Он чувствовал ритм и настроение, умел подбирать слова, много читал стихов – и стихи получались, нравились. они стали лирическим дневником, вторым сознанием. ровно десять лет назад. десять лет назад Он начал писать стихи, которые Ему нравились, были необходимы и лились свободно, как мысли.
после выпуска из школы – расставание с объектом любви; и новый виток творчества: стихи уже жёсткие, сбивчивые, резкие. и всё равно интересные. и это – развитие. через год – новая влюблённость и новые стихи. потом перерыв. через год – ещё стихи, стихи о жизни, смерти, любви, расставании – почти всегда трагичные и всегда вдохновенные.
пять лет назад очередной разрыв и – всё. стихи прекратились.
Он собрал стихи и рисунки в один экспериментальный сборник (который почти никто не прочёл) – и всё.
ожидания, что кризис закончится, не оправдались: за пять лет – одна песня. а ведь Он и песен писал много, и пел много. пел, пока никого не было дома, пытался петь в душе – и то запретили. а вот сейчас Он один в собственной квартире, постоянно один – только петь уже не хочется.
Он открыл окно и вдохнул холодный воздух. под окном у подъезда собрались машины – как грозные часовые, охраняющие сон хозяев. почти все окна тёмные, люди спят – а Ему не спится. Он считает годы.
после всех стихов Он немного рисовал, дилетантски. года два назад. и тоже забросил. начал фотографировать. периодически делает это, но сам не верит, что это искусство. «увлекательно выхватывать кусочек действительности, «вырезать» что-то индивидуальное прямо из того, что видят все, – думал Он. – но ведь это не подлинное созидание, это – для слабаков. кто своего нарисовать и написать не может. каждый способен нажать на кнопку, каждый второй сейчас в инстаграме фотограф. это красивый способ не признавать творческий кризис».
а возможно, всё его творчество было имитацией. бегством от одиночества, от своей слабости и неумения жить в реальном мире и общаться с людьми. это дилетантство: Он хватался за всё и всё бросал. это не талант – это бегство. дурацкий беспокойный характер. конечно, если собрать всё воедино – получится немало, но, чёрт возьми, это и собрать сейчас рука не поднимется! даже читать или показывать старое – стыдно. кто Он сейчас? поэт, который не пишет стихов? художник, который не пишет картин? поэт середины прошлого десятилетия??? стоит у окна и считает годы.
«только любовь и творчество!» где всё это? даже любовь перестала рождать творчество, да и в ней только неудачи. а, собственно, почему? что Он делает не так?.. бывший творческий!
то ли любовные неудачи подкосили, то ли выгорание на работе с людьми, то ли – и это самое страшное! – возраст. мало ли людей, кто пишет в ранней юности, а потом… что же происходит потом? что это за страшная сила? что-то останавливается, что-то замирает. отмирает. крылья, которые когда-то возносили до небес вдохновения, отсыхают за ненадобностью. падаешь на землю – и больно, и обидно. и не выжить без крыльев тому, кто видел смысл в полёте. Он ведь помнит, как жил тогда. Он помнит. и зачем тогда сейчас вот это всё? стыдно и скучно ЭТО жить. незачем.
быть может, потому Он и забился в эту нору. в эту одинокую квартиру, где можно стоять всю ночь в темноте и смотреть в окно, выключить везде свет – и верить, что весь мир исчез. и нет больше ничего. не видеть себя, не бояться зеркал. когда чувствуешь себя мёртвым, боишься зеркал: вдруг лицо осунулось и глаза потухли? вдруг смерть видна снаружи? подходишь, смотришь со страхом – нет: лицо молодое, улыбка, глаза… глаза как будто живы. но зачем? зачем это жить? лучше выключить свет.
в соседнем доме погасло последнее окно. тьма вошла в комнату. тьма поглотила Его – и весь мир погас.

как все мы хорошо знаем, всё, что умеют делать часы, – это ходить и тикать. идти вместе со временем. такт в такт. удар в удар. и тикать секунда в секунду. и если вы захотите разбить вечность на отрезки, то за помощью непременно обратитесь к часам. их тиканье не даст забыть о течении времени, наполнит одинокую комнату звуками, внесёт в неё жизнь и уют.
так и было у одного человека, в комнате которого висели Часы. как полагается, красивые, с любовью выбранные, на самом почётном месте в центре стены. если бы не Часы, квартира погружалась бы в полную тишину на долгое время – и когда Человек уходил по делам, и когда он сидел в комнате, листая книгу или интернет-страницы.
Часы знали, когда Человек возвращался с работы, и волновались, если его не было (но не позволяли себе спешить), Часы утешали Человека и придавали ему сил, если он был чем-то огорчён: мерным тиканьем убеждали, что всё идёт своим чередом, в мире царит гармония и Человек в нём не одинок. обычно он, погружённый в свои тревоги и размышления, не замечал Часов, но иногда его мысли доходили до какой-то критической точки – и тогда в опустошённый мозг вливалось спасительное тиканье, его последняя и неизменная поддержка. Часы знали это и не прекращали ход. и Человек знал это и был очень благодарен Часам.
но однажды Человек не вернулся. ни в обычное время, ни позже. пришли какие-то люди, задёрнули чёрной тканью зеркала и – о ужас – остановили Часы. в последний раз стоящие в растерянности Часы оказались рядом с таким же неподвижным Человеком.
«что же это такое? – недоумевали Часы. – где движение, где время?» «это вечность», – ответила тишина, окутавшая комнату.
но Часы не могли смириться с тишиной. они знали, что должны идти. всегда идти. они взглянули на мёртвое лицо Человека и из последних сил сжали пружину. «тик-так! тик-так! тик-так!» – взахлёб проскрежетали Часы.
и вечности не стало. и Часов тоже.

один современный молодой человек (может быть, не очень-то и молодой, но очень современный) обнаружил в своей жизни пустоту. точнее, однажды посмотрев внимательно по сторонам, не обнаружил ничего, кроме пустоты. потерял ли он что-то в жизни или и не было в ней ничего – сказать было трудно. вроде бы всё как у всех. быть может, именно поэтому – скучно, пусто, бессмысленно. не зажёгся в его жизни, ни разу не зажёгся огонь, который осветил бы это полутёмное пространство. да и высветить там, откровенно говоря, было бы нечего. просто – жил, потому что не приходило в голову, что можно не жить. но вот однажды – пришло.
«чёрт возьми, – подумал Молодой Человек, – ведь я могу совершить хоть один яркий поступок. я могу повлиять на свою жизнь: могу прервать её в один миг». будь это человек из прошлых столетий, он бы тут же выпил яд, застрелился или вызвал на дуэль гвардейца. но перед нами был человек XXI века, поэтому, решив совершить первый (и, очевидно, последний) в жизни поступок, он открыл youtube-канал, где стал фиксировать все свои мысли о самоубийстве и приготовления к нему. идея подготовки к смерти заняла весь его скучающий мозг. канал был наполнен изысканной философией и подлинно отчаянной психологией человека, которому уж точно нечего терять.
реакция не заставила себя ждать: рейтинги взлетели, десятки, а затем и сотни действительно молодых людей выказывали участие и понимание, психологи предлагали помощь, следователи начали проверку канала на экстремизм, журналисты брали у потенциального самоубийцы интервью – и вскоре уже миллионная аудитория канала ежедневно следила за судьбой своего героя.
а что же герой? никогда не видел Молодой Человек к себе такого внимания. суицид оказался первым его делом, нашедшим отклик в сердцах людей. днём он жил только для того, чтобы вечерами говорить о смерти. он ставил возле стены табуретку – ту самую табуретку, на которую он встанет и которую смело откинет ногой в заветный день, – и говорил, говорил, думал и говорил о смерти, о том единственном, чего он ждал и во что верил. слова лились из него, как никогда раньше, он говорил взахлёб – за всё отсутствие жизни. он говорил с сознанием, что это прощание. и прощение. и многомиллионная аудитория замирала у экранов, писала комментарии, присылала письма.
и вот в один день… хайп прошёл. внимание зрителей переключилось на какое-то другое событие (о котором он, разумеется, ничего не знал и не узнал). никто уже не смотрел монологи Молодого Человека, не отзывался на них ни единым словом. газеты уже написали всё, что могли, психологи отчаялись на этом заработать, а следователи… не нам объяснять логику российских следователей.
так или иначе, Молодой Человек снова был один на один со своей стеной и табуреткой. никакого шоу, никакого заметного поступка. его смерть теперь так же неинтересна, как всегда была жизнь. смерть утратила для него всякий вкус. он сел на табуретку и – единственный из наших героев – остался жить. потому что смерть потеряла смысл.