Раз в неделю мама считала нужным напомнить мне о пианино. Оно осталось у родителей и влачило свои дни в молчаливом одиночестве, т. e. служило полкой для старых кукол и хрустальных вазочек.
Не то чтобы раньше я его баловала, но иногда, под настроение, присаживалась, брала пару аккордов и мяукала под аккомпанемент что-то популярное.
Мама считала, что эта вещь должна стоять у меня:
— Полина, когда ты заберёшь инструмент?!
— Мам, представляешь, во что влетит перевозка?! Пусть стоит!
И пианино задерживалось до следующего разговора, который снова ничего не решал.
Его судьба напоминала судьбу собачки, которую взяли для ребёнка, а кормить и выгуливать пришлось родителям. Пианино занимало место, которого в квартире всегда мало.
— Полина, забери! Может дети будут учиться?!
— Ни за что! — мысленно восклицала я, припоминая собственные музыкальные мучения, но маме отвечала, что у детей нет слуха.
В конце концов они его продали! Инструмент — «гроб на колёсиках» в лифт не влезал — пришлось опускать на полотенцах!
А родители мои так и похоронили свою мечту об отпрысках-музыкантах.