Бывает же такое: нашему мирному и очень дружелюбному коллективу пришлось примерить лавры Шерлока Холмса.

Пару месяцев назад появились у нас сразу две новых сотрудницы: Ольга, тридцатилетняя высокая видная девица, всегда элегантная, с причёской. Ну, ясно, не замужем, детей нет, вот и занимается собой. Недавно съездила в Чехословакию, какие-то наряды привезла. В то время путёвки за границу были недоступны “простым смертным”, очень дорогие… Резко отличалась она от всех нас – молодых мам, вечно невыспавшихся, небрежно одетых. Мы немного ей завидовали, но восхищались каждым нарядом. Вторая же новенькая – полная противоположность: молоденькая мать-одиночка Ася. Оформили лаборанткой и по совместительству уборщицей.

С их появлением начали у нас происходить очень странные и довольно неприятные вещи. И тёплая дружеская атмосфера в лаборатории стала понемногу охлаждаться…
Но - по порядку. В нашем молодёжном коллективе среди нас, МНС (младших научных сотрудников), была и одна представительная дама лет пятидесяти, мы считали её пожилой. Она жила совсем рядом с работой, за молочным магазином, и всегда посмеивалась над своей многолетней привычкой: по дороге с работы постоянно заходила в этот магазин за продуктами, а по пути на работу заходила сдать пустые бутылки (тогда бутылка молока или кефира стоила 30 копеек, а пустая бутылка 15). Все продавщицы её уже хорошо знали. Она и денег-то с собой не брала: получала мелочь, а на обратном пути на эти копейки покупала свежее молоко или творожный сырок.

И вдруг стала замечать: утром положила “бутылочную” мелочь в карман пальто, вечером зашла за молоком, а в кармане пусто. Ну куда эти копейки могли за день подеваться-то? Мы помогали ей проверять пальто – может, дырка в кармане, мелочь проваливается? У нас появилось забавное развлечение -- найти, куда могла деться мелочь. Пальто новое. При самом внимательном обследовании убедились: карманы целые. Мистика! Барабашка что ли завелся?

У меня тоже вдруг случилось странное: взяла с собой утром пятёрку, еще обратила внимание, что купюра новенькая, хрустящая. Утром забежала сотрудница из соседней комнаты, они спохватились: у профессора сегодня день рождения, а все забыли. Срочно собирают по рублю, чтобы послать лаборантку купить недорогой, но запоминающийся подарок. Лезу за своей пятёркой - в сумке нет кошелька, всегда в кармашек на молнии прячу. Выворачиваю сумку буквально наизнанку, я же помню эту новенькую купюру. Оля активно помогает, советует посмотреть в ящике стола, но я-то знаю, что не может там быть, я туда никогда не кладу! Из вежливости, чтобы её не обидеть, открываю ящик, а там прямо сверху мой кошелёк, а в нём не пятёрка, а три замызганных рубля. Странно, я же кошелёк с утра не доставала, ничего не покупала… И ещё у двоих наших на рубль меньше. А у Оли даже 3 рубля пропали.

Поняли, что мелочь Анны Николаевны не сама пропадает, а кто-то... Нет, не хочется о таком думать: это у нас-то в лаборатории? Наверное, потратили – и забыли… Все стали забывать, что купили, у всех разом склероз начался? Вроде болезнь эта не заразная… Значит…

В общем, стали мы сыщиками. А главный сыщик – Оля. Она утверждала, что у неё особое чутьё. Строила догадки: как и когда можно зайти в лабораторию “снаружи”, кто забывает запереть двери, уходя на обед или на испытательную базу.

Но в нашу лабораторную “семью” залетела искра недоверия. Старались, правда, не произносить вслух, но деньги же регулярно пропадают – неужто кто-то снаружи проникает за парой гривенников? Значит – кто-то свой? Вроде мелочь, даже и говорить о таких суммах как-то неприлично… Узнали мы кстати, что кража на сумму менее трёх рублей вообще неподсудна. Конечно, все молчали, но подозревали Асю. Анна Николаевна говорила: “ Да всё понятно, девчонке каждая копейка нужна, но зачем воровать? Сказала бы, разве мы бы ей не скинулись?”

У Анны Николаевны была приятельница из другой лаборатории, она любила с ней поболтать в коридоре о каких-то своих делах, чтобы не при нас. Ходили слухи, что у этой знакомой муж – милиционер, но она о наших ”странностях” с ней вроде бы и не говорила. А наши “развлечения” продолжались.

Правда, особенно поисками нам заниматься было некогда – пришли новые приборы, мы целый день были на испытаниях во дворе. В обед все помчались в столовую, а одна сотрудница забежала зачем-то в комнату и остолбенела: около раковины стоит Оля и что-то моет, вытирает клочками бумаги и бросает бумагу в урну, а на всех бумажных клочках красные отпечатки монеток! Уже половину плетёной урны накидала. Испуганная сотрудница от неожиданности растерялась, и ни слова ей не сказав, побежала к нам в столовую об этом сообщить. Но когда все во главе с Анной Николаевной пришли в комнату, урна уже была пуста, Оля сидела за своим столом и внимательно читала книгу. Но почему-то она была в перчатках.

Анна Николаевна участливо спросила, что у неё с руками, почему она в перчатках. Оля сказала, что обожглась и намазала руки специальной мазью. Тогда Анна Николаевна изобразила сильное волнение и послала одну сотрудницу быстро сбегать в медпункт, благо он находился в том же здании на первом этаже, и привести фельдшера, которая прибежала через пару минут и попросила Олю показать руки. Они были ярко-красного цвета!

И тут секрет открылся. Оказывается, муж приятельницы Анны Николаевны дал ей незаметный белый порошок, вроде мелкого песочка, который надо было насыпать в карман с мелочью. Естественно, монетки хотелось отмыть от какого-то песочка, а от воды этот порошок становился красным и окрашивал всё кругом. Следы на бумаге Оля успела выкинуть, а вот руки так быстро не отмывались и становились всё краснее и краснее.

Всё стало ясно! Спокойствие в коллективе было восстановлено, только всем было немного стыдно, что плохо думали об Асе. А Оля сразу же уволилась…

“А ведь в Чехословакию она на наши деньги скаталась!” – заметил кто-то из младших научных…