Более идиотскую ситуацию было сложно себе представить.

И надо же было именно мне в нее попасть!

Все, что происходило, имело большой шанс окончательно сломать мои планы на сегодняшний очень важный день и ставило под угрозу завтрашний, а значит могло лишить меня весьма приличных денег, а главное – подорвать ко мне доверие, что неминуемо привело бы к уже совсем плохим последствиям.

Я сидел на грязном полу, прислонившись спиной к обшитой гипроком перегородке, провожая взглядом ноги одного из грабителей, который неспешными шагами, топая грязными ботинками, мерил ширину операционного зала.

Я уже давно знал, что от левой до правой стены, как, впрочем, и в обратную сторону ровно четырнадцать шагов.

Маленький зал, маленькое банковское отделение, куда меня сегодня нелегкая занесла, как порядочного гражданина, оплатить коммунальные услуги и получить мизерную пенсию, рассматриваемую мною, как плевок, которым государство рассчитывалось со мной за счастье родиться на его территории.

Чувствовал спиной, дрожь гипрока перегородки – сидевшую рядом женщину трясло, как в ознобе. Ее трясло с того момента, как нас, семерых заложников – трех посетителей и четырех операционисток, сюда усадили, водя перед глазами стволами автоматов и предлагая вести себя спокойно, тогда, мол, все будет хорошо.

Но хорошо уже не было.

Хорошо не было с первой минуты налета, когда охранник решил проявить свой героизм, бросился на грабителей и сорвал с одного из них маску, сжав ее в руке, которую после получения ее обладателем нескольких грамм свинца свело так, что мы имели возможность пару минут наблюдать лицо одного из налетчиков.

А пока разбирались с охранником и маской, кто-то из работниц успел нажать тревожную кнопку, и вот уже минут десять сквозь щели закрытых жалюзей мелькали отсветы мигалок полицейских машин, по всей видимости, столпившихся у входа в банк.

Теперь меня интересовал один вопрос – есть ли фото этого грабителя, лицо которого мы имели счастье видеть, в ментовских архивах?

Если да, то наша участь незавидна, вряд ли налетчики обрадуются перспективе, что через несколько часов нас усадят в участке листать альбом со снимками рецидивистов или начнут показывать их одухотворенные лица на мониторе компьютера. Но есть шанс, что, взвесив все за и против, грабители решат - дешевле избавиться от одного незадачливого сотоварища, чем от семи свидетелей.

Надо же было чем-то занять свой разум, вот я и сидел, взвешивая все возможности.

Как меня задолбала эта дрожь!

- Вы бы не могли перестать трястись? – я скосил глаза на соседку.

Миловидная женщина лет тридцати пяти, блондинка, одета не богато, но опрятно. Глаза красные, щеки бледные, тушь размазана, под носом сопли – та еще картинка.

- Мне страшно! – прошептала она.

- И? Я думаю, нам всем тут страшно. Будете так трястись и так подобострастно заглядывать в глаза этому бойцу, - я кивнул на грабителя, шагавшего мимо нас: черная маска с прорезями для глаз и рта, автомат на груди, расслабленные руки, лежавшие на нем, - то вы станете первой, кого они решаться убить, коль до этого дойдет.

- Почему? – она даже перестала дрожать.

- Потому что вы, скорее всего, являетесь наиболее проблемным заложником.

- Вы это серьезно? - в ее голосе прозвучало даже подобие возмущения.

- Конечно.

- Эй! – прервал нас голос нависшего над нами обладателя маски. – Тихо! Не разговаривать!

- Ты уверен? - спросил я. – Ты же понимаешь, она не в себе. Вам проблемы нужны? Думаю, нет. Поговорим, глядишь, и успокоится.

- Умный что ли?

- Не без этого. Не хочу из-за ее истерики или психоза под пули ложиться.

Он подумал, согласился:

- Только шепотом. Начнешь с другими говорить, прибью, - отошел, а я сбился со счета на каком из четырнадцати шагов он к нам сворачивал, это раздражало, отвлекся от контроля ситуации.

- Значит, вы со мной заговорили, чтобы успокоить?

- А вы что подумали?

- Ничего. Думала… Думала вы сочувствуете…

- Я прежде всего себе сочувствую, у меня дел невпроворот, а тут…

- Вы еще о делах можете думать?!

- А о чем?

- Они же могут нас убить!

- Конечно, - я кивнул на ноги охранника, лежавшего у входных дверей. И тут же пожалел – соседку опять затрясло.

В это время за окнами стих мегафон, долго предлагавший грабителям сдаться, отпустить заложников и прочее, что в таких случаях предлагают те, должности которых тоже попали в роль заложников. Из кабинета, на двери которого было написано «Комната для переговоров», раздался телефонный звонок. Грабители замерли на секунду, но вот один из них направился на звук – старший, определил я, что ж начинается торговля и переговоры.

Все же было очень интересно, что они здесь делают?

Такая экипировка, вооружение, и все это для задрипанного маленького отделения на окраине. Что-то не так. Наверняка здесь сегодня что-то есть, а у налетчиков есть стукач в банке…

Мои мысли прервала соседка:

- Меня Екатериной зовут. Катя. А вас?

- Вадим.

Обратил внимание, что она опять перестала трястись. Видать сама поняла, что лучше говорить о чем-нибудь, все равно о чем, лишь бы не находиться один на один со своими страхами.

- А вы не верите, что нас убьют? – задала она самый свой сокровенный вопрос.

- Не знаю, - честно ответил я. – Моя мама говорила в таких случаях, все зависит от того, как судьба карты раскинула.

- Ваша мама была в заложниках.

- Нет. Я не в буквальном смысле. Она так говорила, когда что-то начинало идти не так.

- А-а.

Помолчали.

- У вас есть семья? – опять прошептала Екатерина.

- Нет.

- У меня тоже… Пока… Я завтра должна была в ЗАГС идти, заявление подавать.

- Так и пойдете.

- Мой жених должен развестись, завтра приехать… У него жена в другом городе живет. Долго на соглашалась на развод. Потом согласилась. Вот он и улетел, чтобы все оформить. Завтра пойдем заявление подадим. Мы с ним уже давно. А вы были женаты?

- Да.

- Разошлись?

- Нет. Ее и сына убили, - зло ответил я.

- Извините.

- За что? Не вы же их убили.

- Что напомнила.

- А я и не забывал. Это было в девяностом, в Душанбе. Я там служил.

- За что? – совсем тихо прошептала Екатерина.

Я покосился. Она, казалось, совсем забыла об окружающей обстановке и обстоятельствах, был шанс совсем ее вытащить из переживаний по нынешнему поводу.

- За то, что русские. У нас в подъезде половина квартир была офицерских. Все семьи растерзали, изнасиловали…, - я осекся, как бы не вызвать истерики по другому поводу. Важно было ее держать в напряжении, причиной которой должно являться что-либо отличное от ситуации, в которой мы находились. Но я не психолог, опасался перестараться.

- А кто? - я еле расслышал.

- Соседи.

- А потом?

- Потом…, - я задумался, решил, что не стоит углубляться, коротко ответил, - потом я уехал. Сюда в Ленинград. Он тогда еще так назывался. Я здесь родился, поэтому и вернулся.

- И никого больше не было?

- Не было.

- Вы работаете?

- Нет, я на пенсии.

- А я маму три дня назад похоронила, - неожиданно по-детски всхлипнула Екатерина, вытерла нос тыльной стороной ладони, тяжко вздохнула и неожиданно припала головой к моему плечу.

- Жаль.

- Да, она болела. – шептала женщина в воротник моей куртки. - Она далеко жила. В Крыму. Я к ней уехала, когда уже совсем плохо стало, две недели назад, успела еще застать, - Екатерина всхлипнула. – А потом похороны… Вчера вернулась.

В этот момент что-то произошло, что-то изменилось, грабители заволновались, бросились к окнам, а один в дальний от двери угол. Раздался удар в дверь, прозвучали первые выстрелы, посыпалась штукатурка с капитальных стен, заложники бросились на пол, кто-то заскулил, а эта дура, вдруг, взвыв, вскочила, я только успел ее схватить за ногу, дернув на себя, она с грохотом упала на пол, и в ту же секунду в нескольких сантиметрах над нашими головами пули продырявили гипрок, обдав нас пылью.

Заложило уши от грохота автоматных очередей.

Я навалился на Екатерину, чтобы лишить ее возможности двигаться, в тот же момент обвалился кусок подвесного потолка, металлический уголок сильно ударил меня по затылку, по шее побежал ручеек крови, а на мою спину рухнул тяжелый светильник, обдав нас брызгами стеклянных осколков.

Ад продолжался еще пару минут, а потом все стихло.

Я встал на колени, Екатерина, тряся головой, села, взглянула не меня, разрыдалась, бросилась на шею, целуя в щеку и шепча:

- Вадим, спасибо! Спасибо!

Увидев кровь, начала вытирать своим рукавом.

- Не надо, - я отстранился, - это царапина. Вот все и закончилось.

- Спасибо!

- Не мне, полиции говорите, - я встал, начал отряхиваться и оглядываться.

Все грабители были мертвы.

«Может менты навели? А теперь свидетелей убрали?» - мелькнула мысль.

Уйти незамеченным не было никакой возможности. Каждого из нас сопровождали в микроавтобус, где предлагали услуги психолога, иную медицинскую помощь, записывали паспортные данные, номера телефонов.

От медиков я отказался, подтвердил, что по первому требованию приду в полицию для дачи показаний, я был абсолютно искренен, а что оставалось, они же переписали данные моего настоящего паспорта.

Никаких сомнений не было, что завтра никто меня вызвать не будет, пока назначат следователя, пока он ознакомится с сегодняшними протоколами…

Садясь в машину, увидел Екатерину – она выскочила из микроавтобуса, оглядывалась по сторонам.



Конечно, уже наступающее к вечеру время пробок наталкивало на мысль, что до Витебского вокзала быстрее добраться на метро, но я прекрасно понимал, что, забрав из камеры хранения то, что там для меня было оставлено, я уже не смогу вернуться в метро. Поэтому под звуки «Радио Эрмитаж» упорно пробирался сквозь заполненный выхлопными газами поток.

Хотя и потерял в банке и полицейском автобусе уйму времени, спешить не стал.

Минут тридцать выжидал, наблюдая за поведением людей в зале с камерами хранения, ничто не вызывало подозрений.

Наконец последняя проверка.

Я, как обычно, ожидая закладку пусть и от проверенного поставщика, резервировал две соседние ячейки. Подошел, встал так, чтобы никто из наблюдающих, даже если бы они и были, не смог определить откуда именно я беру сумку. Достал из резервной, вышел из зала, не спешил, постоял в зале ожидания.

Никого.

Вернулся в камеру хранения, уже спокойно вскрыл нужную ячейку, бросил туда пустую сумку и, забрав закладку, ушел.

Положив пакет с пистолетом в багажник, поехал в уже почти полной темноте, опустившейся на город, на место завтрашней работы. Надо было еще кое-что подготовить, хотя уже давно пора было лечь спать, терпеть не мог работать с недосыпа.

Сначала вошел в соседний с нужным подъезд, поднялся на лифте на последний этаж, дальше пешком на площадку технического, где, быстро подобрав отмычку, открыл навесной замок, снял его.

Ту же операцию проделал и в подъезде, где предстояла работа.

Конечно, это все излишняя предосторожность в многоквартирном высотном доме, где с соседями ни то что не здороваются, но и в лицо не знают. Но привычка есть привычка.

По информации заказчика моя цель должна завтра приехать из аэропорта около одиннадцати утра. Рейс прибывает в девять тридцать – дорога до дому часа полтора.

Спать оставалось совсем мало, поспешил домой.

В десять утра я уже был у него в квартире.

Я знал, что здесь он живет один. Дней десять до его отъезда ходил за ним, как прилепленный, досконально знал распорядок дня, знал, что живет один, никто к нему не приходит.

Предпочитал одинокие цели, меньше проблем…

Не так, как там в далеком девяностом, в Душанбе, когда мы пришли со Степаном, там, у соседей в люльке даже младенец был… Это был мой первый опыт с безоружными…

Поэтому сейчас я спокойно сидел в кресле в гостиной, ожидая появления хозяина, пистолет лежал рядом на журнальном столике.

На лестничной площадке послышались шаги и голос.

Я вскочил, напрягся, на цыпочках ушел в угол комнаты, спрятался за дверью. Похоже что-то не так в предполагаемом сценарии, он же должен был быть один.

Щелкнул замок.

- Да, родная, я только что приехал, вот вхожу в квартиру.

Я с облегчением вздохнул – всего лишь телефон.

- Ты уже во дворе? Конечно. Да. Хорошо. Все до встречи, - он шел в комнату. – Целую! С нетерпением. Поднимайся…

Тихие хлопки, и он упал на ковер. На всякий случай прижал глушитель к его затылку и нажал на курок.

Аккуратно закрыл за собой дверь, подошел к лифту как раз в тот момент, когда его двери поползли в разные стороны, в их проеме появилась Екатерина, увидев меня, широко улыбнулась, узнала. Было бы странно, если бы после вчерашнего не узнала, но вся беда в том, что в микроавтобусе менты переписали данные моего настоящего паспорта.

Не колеблясь, я поднял руку, хлопок откинул женщину к зеркалу на дальней стенке лифтовой кабины, я же развернулся, вышел в предбанник ведущий на общий лестничный балкон – переход на черную лестницу, выбросил пистолет в мусоропровод, поднялся пешком на последний этаж, по чердаку пошел к выходу в соседний подъезд.

«Жаль, приятная женщина была. Но карты, видать, были раскинуты еще вчера, а я-то возомнил, что смог обыграть ее судьбу. Нет, я только смог добиться от судьбы Екатерины короткой отсрочки для нее».