Сжавшись, словно в ожидании удара, она шла по улице, засунув руки в карманы джинсов. Из-под накинутого на голову капюшона черной толстовки, на лицо свисали пряди прямых светлых волос. Ее пугали глаза людей – липкие, любопытные или пустые, что было еще страшней. Она старалась выбирать дороги, вдоль которых росли деревья или пышные кусты сирени – они укрывали от насмешливых взглядов проносящихся мимо машин. Девушка смотрела под ноги, но чувствовала как серые многоэтажки, наклоняясь ей вслед, впивались в спину темными провалами окон. Поэтому она предпочитала просторную, свободную одежду, чтобы не чувствовать прикосновение этих навязчивых рук-глаз, преследовавших ее повсюду. И постоянный шепот чужих мыслей за спиной, стоило, опустив взгляд, пройти мимо.

Она преображалась в парке на краю города, забытом и потому часто безлюдном. Он не выдержал конкуренцию с Центральным, напичканным современными развлечениями на любой вкус. По горбатому мостику она переходила овраг и оказывалась в уютном и тихом мире, где ее съежившаяся душа приоткрывала дверцу шкафа и выбиралась наружу, чтобы жить. Сняв капюшон, она любила читать, устроившись на давно некрашеной лавочке, облупившейся до дерева под солнцем и дождями . Или бродила по дорожкам аллей, усыпанным мелким золотом берез, здороваясь с каменными скульптурами, как со старыми знакомыми.

Худой, высокий, с тонкими чертами лица и всегда растрепанной шапкой темных кудрей - он видел мир через объектив фотоаппарата. Ему нравилась безлюдность парка, никем не нарушаемая тишина и атмосфера остановившегося когда-то времени, характерная для мест не тронутых или забытых человеком, где восходы и закаты не отсчитывали прожитые дни, а обозначали дыхание жизни. Он давно не бывал в этой его части и потому не ожидал здесь кого-либо встретить, но девушка, стоявшая на дорожке аллеи, была так органична, словно часть осени, живущей в парке. Она стояла под золотым дождем листьев, стекавших с веток берез, в полном безветрии. Грустная полуулыбка отражала легкую рябь небольшого озера, а тонкие кисти рук двигались в унисон с дыханием старого парка. Окунувшись в осень, она впитывала уходящую ее красоту, а он, делая кадр за кадром, пытался запечатлеть этот плавный танец жизни. Очередной щелчок фотоаппарата заставил девушку вздрогнуть. Она замерла, мгновенно опустив глаза, и привычным быстрым движением накинула на голову капюшон.

Убежав из парка, смущенная и рассерженная, она вернулась домой и, закрывшись в комнате, снова и снова прокручивала в голове произошедшее – объектив, бесстрастно смотревший на нее, растерянные темные глаза, длинные артистические пальцы, державшие камеру и странную тишину вокруг незнакомца – ей показалось, что он стоял, как будто в стеклянном шаре в окружении белых плавающих снежинок.

В школе он был долговязым нескладным подростком, молчанием отвечавший на вопросы учителей и сверстников, и на отлично выполнявший контрольные и письменные работы. Люди пугали его непредсказуемостью. Он физически ощущал их грубость, страх, яркие вспышки, будь то радости или агрессии. Внутри начиналась дрожь даже тогда, когда яркие всплески эмоции не были напрямую направлены на него. Спасением стал фотоаппарат, подаренный родителями на день рождения. Взглянув в объектив первый раз, он понял, что тот пугающий мир остался по другую сторону. Он продолжал чувствовать людей, но их эмоции более не вторгались в его мир, защищенный стеклом объектива.

Вернувшись из парка, он просматривал получившиеся фото на экране компьютера – чуть прищурившись, девушка смотрела на солнце, такая свободная и открытая, окруженная дождем света и желтыми штрихами падающих листьев.

День второй

Она устроилась на лавочке, стоявшей на берегу небольшого озера в центре парка. Длинные, тонкие ветки старой березы зеленым пологом укрывали ее от случайных взглядов. У берега, усыпанного длинными листьями прибрежных ив, плавали утки, и девушка бросала им куски булки. Она ждала его, но вздрогнула, услышав сухой щелчок фотоаппарата. Инстинктивно руки потянулись к капюшону, но остановились, когда поняла, что вчерашний незнакомец ее не видит. Недалеко от берега сломавшийся ствол старой ивы образовал заводь, укрытую тонким занавесом листьев. Утки скользили по волнам, на которых танцевали солнечные блики. Почувствовав взгляд, он обернулся. Поискав глазами, столкнулся с ее взглядом. Споткнулся и, как когда-то давно, ощутив неловкость, закрылся камерой и нажал на кнопку.

Его работы пользовались успехом – покупались журналами и побеждали на конкурсах. Подобно импрессионистам, он тонко ловил мимолетность красоты, будь то природа, портреты людей, ситуации. Постоянный взгляд через объектив научил его предчувствовать моменты и ракурс, чтобы вовремя поймать «тот самый кадр». Люди перестали пугать – теперь не обязательно было держать камеру, чтобы отгораживаться от них. Но эта странная девушка смогла пройти сквозь защитное стекло, которое привычно и незаметно для других окружало его мир.

День третий

Весь день моросил дождь. На дорожках парка в выщерблинах асфальта собирались лужицы, в которых плавали лодочки листьев. Два зонта – черный и темно-бордовый – гуляли по мокрым аллеям, постепенно сближаясь друг с другом. Она начала подниматься по каменным ступеням, подставив лицо мелким каплям и остановилась, увидев незнакомца на верхней площадке. Разделенные шестью ступенями и тонкой пеленой дождя. Соединенные тишиной – три ступени вверх, три ступени вниз – навстречу друг другу. Молча он протянул руку, на раскрытой ладони которой лежал квадратик флэшки. Она аккуратно взяла ее, стараясь не касаться его руки.

С экрана ноутбука на нее смотрела незнакомая девушка – неплохо сложенная, несмотря на мешковатость одежды, скрывавшей фигуру, с искренней улыбкой и легкими светлыми волосами, подхваченными ветром. Ей показалось, что девушке на фото не хватает красок. И забыв о страхах – взглядах и шепоте за спиной, своей беспомощности перед выбором – пошла в торговый центр, а когда вспомнила, было уже поздно, потому что увидела то, что ей сразу понравилось – голубая куртка, у которой верх и рукава были из привычного текстиля, а от талии – стеганная плащевка с рисунком в виде поперечных полос. И, конечно, с капюшоном.

День четвертый

С самого утра лил дождь и синоптики прогнозировали месячную норму осадков за следующие три дня. Осень, словно решив устроить генеральную уборку, смывала остатки роскоши. Белые колонны ротонды ярко выделялись на фоне темных стволов. Девушка стояла под куполом и смотрела, как струи дождя пузырятся в лужах. Она увидела незнакомца на другом берегу озера у лавочки, где любила кормить уток.

Чистый голубой цвет в окружении белого, на фоне черных деревьев привлек его внимание. Они стояли друг напротив друга, разделенные озером.
— Если пойти в обход…
— опять попадем в лабиринт дорог.
— Тогда остается…
— прямо навстречу.
— Ходить по воде мог только один…
— Он звал за собой
— Мне страшно…
— мне тоже. Но храбрый не тот…
— кто страха не знает.
— Он говорил, что можно…
— просто идти.
— Идем?
— Давай
Главное сделать это хоть раз, потом будет легче.