– Эй, человек! Челове-ек! Остановись! Ну посмотри на меня. Я такая стройная, крепкая. Я полна любви к таким, как ты. Я еще маленькая, но скоро вырасту и смогу полноценно служить тебе и защищать! Ты мне скажешь, как и что нужно делать, а я обещаю всему-всему у тебя научиться! Буду очень стараться, чтобы освоить все как можно скорее. Я не хочу, чтобы кто-то обидел тебя! Мне взамен ничегошеньки не нужно! Только иногда, почеши меня за ушком, потереби холку, прикоснись к носику и искупай! Когда я буду жить с тобой, то должна быть чистой! Иначе я только тебе наврежу. И кушать много не буду, обещаю! Человек! Челове-ек! Ну остановись уже!
Идущий по своим делам прохожий искоса поглядывал на щенка. Тот бежал за ним уже долгое время и не отставал ни на шаг. Маленькая собачонка инстинктивно поглядывала на тротуар, практически не отрываясь смотрела на мужчину. Ее глазки, переполненные тоской и страхом, были полны решимости и каждый раз улавливали кинутый в ее сторону взгляд, что подтверждалось ускоренным вилянием хвостика.
– Человек! Посмотри, какой у меня пушистый хвостик! Колечком! Разве тебе не нравится, как радостно я им виляю для тебя? Правда, он немного грязный. В репейнике и в пыли. Меня давно никто не вылизывал, как это было в начале, когда я только появилась на свет и жила с мамой и другими братьями и сестрами. И не мыл так, когда я жила у людей, которые меня потом забрали к себе. Видимо, я что-то не так сделала, поэтому оказалась тут, среди больших каменных будок, совсем одна. Конечно, мне встречаются другие похожие на меня собаки. Иногда с ними интересно. Мы играем, бегаем наперегонки или ищем еду и питье. Иногда меня прогоняют. Как-то раз, старый дворовой пёс чуть мне лапку не откусил. Представляешь? С виду он казался таким добродушным. Я всего лишь подошла попросить маленький кусочек засохшего хлеба, который он грыз своей беззубой пастью. А мне так сильно хотелось кушать. Да и трясло всю немного от сырости. Не ожидала такой реакции от него. Не успела увернуться. В тот момент я даже обрадовалась, что он беззубый. Но мне жаль его. Возможно, он, как и я, сделал что-то нехорошее, потому и оказался без семьи.
Марк, так звали мужчину, которого преследовал щенок, резко остановился, не увидев щенка сразу за собой. Развернувшись на каблуках, он искал его глазами. Отставший хвостатый стоял немного поодаль, понуро опустив голову и тихо поскуливал, будто плакал. На вид ему было месяца четыре, но кто же скажет наверняка. Но с виду, был скорее породистый, чем из разряда двортерьеров. Может, и метис. После небольшой паузы, Марк сдался и шагнул к маленькому другу. Присев возле собачонка на корточки, щёлкнул его пальцем по носу. Щенок, не ожидавший такого действия, подпрыгнул на месте, поджав ушки и хвостик. Две черные бусины в обрамлении редких, но длинных ресничек, уставились на Марка в недоумении. Марк же, ухмыльнувшись, потрепал его за холку в знак примирения и снова щёлкнул по носу, уже улыбаясь во весь рот.
— И что это было, человек?
— И чего ты увязался за мной? ​ А если я плохой и что-то сделаю тебе не хорошее? — мужчина смотрел собачонку прямо в глаза, не забывая разглядывать его со всех сторон. — Разве можно так слепо доверять таким псевдо-разумным зверям, как люди?
– Ты. Ты это мне? Ты со мной заговорил!? Одного этого уже достаточно, чтобы я была счастлива! Я так счастлива!
– Глупенький. Посмотри на себя. Весь промокший, в клочьях сбившейся шерсти. Убежал, потерялся? Может, тебя ищут, а ты…
– Нет-нет, человек. Меня забрали у мамы и отдали другим людям. Потом меня прогнали. Я провинился, но я больше так не буду! Обещаю, я не подведу тебя!
– Эх! И что мне с тобой делать? Увязался ты на мою голову. Мне и забрать то тебя не с руки. Тобой заниматься надо, а я все время на работе. Да и командировки дальние и временами затяжные. Вернее сказать, практически всегда затяжные.
Все еще теребя щенка, Марк посмотрел на небо. Мрачные, грузные тучи, подгоняемые усиливающимся ветром, нависали над городом, как дамоклов меч. Осень стремительно вступает в свои права, не предвещая ничего хорошего в ближайшие месяцы, особенно бездомным животным. И зима, от которой в последние годы не понятно, чего ожидать.
– Ладно, пошли. Если не отстанешь по дороге, заберу тебя к себе на время. Может кто-то из знакомых сможет тебя забрать. Эх.
- Да! Да! Да! Я так рада! Человек, я пойду с тобой! Я не отстану по дороге! Я тебе пригожусь! Вот увидишь!
– Пошли, не отставай! Искать тебя специально не пойду!
– Человек, погоди! Сейчас, минуту, мне же отряхнуться надо! Как же я к тебе вот так, мокрая и в репейнике-то?
Марк едва успел увернуться от обрушившихся на него разъярённых брызг. А щенок, с мокрой и всклокоченной шерстью, уставился на него полными любви глазами.
Человек и собака шли вдоль домов, среди пестрящих одеждами, ничего не замечающих людей, погруженных в свои собственные мысли. Человек шел впереди, щенок в шаге от него, не отрывая взгляда от спины своего спасителя и все еще не веря в собственную удачу. Сердце мужчины боролось с разумом. С одной стороны, Марк очень переживал за собачонка. Подозревая, что шерстяной ребенок мог от него отстать, бросал косой взгляд за спину, непроизвольно замедляя шаг. Убеждаясь в обратном, со спокойствием на душе продолжал свой путь. С другой стороны, старался подойти рационально к сложившейся ситуации и найти выход, устраивающий их обоих. Его, который все время на кафедре археологии, со своей немногочисленной аудиторией или на раскопках и щенка, которому нужен был дом и забота любящих его хозяев. Пока у него есть время за ним приглядеть, а что потом? Просить соседей за ним приглядывать? Да кому это надо. Ведь вопрос стоял не в одной неделе, а в месяцах! А родственников у него, можно сказать, и не было. Так, седьмая вода на киселе и жившая у черта на куличках.
За размышлениями, Марк не заметил, как начался дождь. Капли стали бить по асфальту все чаще, ветер становился более колючим, лужи расплывались в разные стороны. Обнаружилось ухудшение погоды тогда, когда его счастливая фетровая шляпа пригрозила стать НЛО, а подол длинного, по щиколотку, черного плаща стали развиваться в танце и бить по ногам. Он раскрыл зонт-трость и завернул в сквер ускорив шаг, но через минуту замедлился, ожидая прибытия пушистика.
– Где же он? Неужели отстал? Или случилось что? Пойти поискать? Или.. – проговорил Марк вслух.
Сделал шаг в обратную сторону, резко остановился. Вроде бы, ничего странного он не услышал. В груди кольнуло. Думая, что щенок все же отстал, мужчина принялся убеждать себя, что нужно сдержать данное самому себе слово. Он хотел было уже направиться дальше, но из-за угла, визжа и спотыкаясь, вылетел четвероногий малыш. Заметив наконец-то своего человека, он со всех ног бросился в его сторону. Марк улыбнулся и кивнул. Сам себе или щенку, он этого так и не понял. Развернувшись на каблуках направился дальше по привычному, за столько лет, маршруту. Щенок же, боясь снова потерять объект своего обожания из виду, шел рядом, нога в ногу, и не отставал ни на шаг.
– Марк, это что за чудо чудесное с тобой? Твоё? А чего чумазый такой? – проговорила старушка, шедшая с сумками наперевес рядом с домом.
– Теть Глаш, приветствую! Да вот, увязался. Жаль его стало, зима близко. Думаю, к себе пока забрать, раз уж свелось так.
– Подумаешь. Мало их тут что-ль, собак дворовых. Понаберут, выкинут, а мы потом мучайся. Вон, стаями бродят. Спасу от них нет. Прибьется к какой-нибудь. Не выдумывай. Всех не приютишь. Да и куда тебе, с твоей-то работой.
Марк, всегда сдержанный и, не податливый на внешние раздражители, равно, как на провокации в целом, сжал кулаки.
– Вы правы лишь в том, что люди не понимают всей ответственности, беря питомцев в дом. Потому, зачастую, выкидывают при затруднении или, когда надоедят, словно это пакет с мусором. Пока такое отношение к ним, своры так и будут во дворах. И не только своры. Вон котов сколько. Это неизбежно, равно тому, что каждое утро восходит солнце, а вечером появляется луна.
– Ишь ты, как заговорил. Помнится, давеча, ты сам возмущался всяким там передержкам, приютам. Якобы, людям больше заняться нечем.
– И сейчас возмущаюсь. Если бы было больше мозгов у некоторых, то и приюты с передержками, да и все подобное, не понадобились бы.
Марк, не прощаясь, полный раздражения, открыл парадную и нырнул в сумрак подъезда, даже не придержав дверь вредной, старой женщине, как он обычно это делал, несмотря ни на что. То, о чем и ком он мог сейчас думать, юлило около его ног, жадно ловя его взгляд.
– Ну, что, пошли? Горе ты моё. Или счастье? Кстати, а кто ты? Девчонка или парень? Вот мало мне было забот. Теперь еще имя тебе нужно придумать ведь, верно? Пошли уже, хватит хвостом махать.
Марк поймал себя на мысли, что стал ворчуном, как та старая бабка. Оно и понятно. Привычный уклад разбивался вдребезги прямо на глазах, новые заботы преобразовали мозг в кисель, потому, что он не понимал, с чего начать и, как действовать дальше. Теперь уже неизбежное сосуществование с собакой вводило в ступор. И наполняло радостью. Изменения всегда и всех кунает в пучину сомнений и, как следствие, тревог. В любой сфере. Будь то в личной или в рабочей. Новая метла, как говорится. Марк прекрасно осознавал, что теперь он не один и просто так, подорвавшись среди ночи, он не сможет отправиться в путь на поиски следов, затерянных во времени цивилизаций, или других каких открытий в уже обнаруженных ранее и, то, что как обычно он не сможет задерживаться в институтском архиве за чтением трактатов и манускриптов допоздна. Тяжело вздохнув, Марк вставил ключ в замочную скважину и распахнул дверь в квартиру. Немного замешкавшись, сделал жест рукой, предлагая щенку первым зайти в дом. Щенок же, не торопился. Он топтался на месте, опустив голову на вытянутой шее и поглядывал на человека из-под насупившихся бровок.
– Ну и чего ты не заходишь? Гарцующий пони. Боишься?
– Человек, нет! Я не боюсь заходить. Я опасаюсь, что запачкаю пол или те длинные пушистые подстилки. Мои лапки мокрые, слышишь? К ним прилип песок, мелкие камушки и травинки. Ты уверен, что я действительно могу зайти? Я не хочу разочаровать тебя. Не могу! В противном случае, ты меня, как и те другие, тоже выгонишь на улицу!
– Заходи, дурачок! Или дурочка? Эх, позже разберёмся.
Марк не задумываясь подхватил щенка на руки и занес в дом. Малыш, начал было извиваться в его руках от неожиданности, но замер, пристально изучая новый дом, в который его занесли. Увесистая входная дверь в квартиру, которой хлопнул человек, издала неприятный лязг замочной накладкой. Щенок дернулся и повернул мордочку к человеку. Марк же, ощутив испуг щенка, погладил его по голове и ткнул пальцем в маленький, черный носик. Наскоро разувшись, пронес щенка в ванную.
– Сиди тут, дружище. Ни ногой отсюда, пока я не приду.
– Эй, а ты куда? Ты меня тут оставишь? Вот же..
– Сиди, кому сказал. Отойти не успел, извелся уже весь. Сейчас вернусь!
– О, вернешься, да? Ну, ладно. Жду.
Марк направился в коридор. Снятое пальто отправилось сушиться на вешалку, широкополая шляпа, вместе с длинным шарфом, заняли свое законное место на крючке прихожей, а зонтик был раскрыт и поставлен на просушку к коврику у входной двери. Марк замер в раздумьях. Он был обескуражен своим поведением. В очередной раз за день. И был удивлен еще тому, что его совершенно не волновало то, что любимое пальто теперь придется сдавать в химчистку. Досрочно.
Собака. Он мечтал о ней в детстве, но родители не разрешали из-за постоянных разъездов и переездов. Отец — военный, мать — геолог. То жизнь в новом гарнизоне на другом конце страны, куда перебрасывали отца по долгу службы, то экспедиции, куда мать его брала с собой, если была такая возможность или, если приходилось. Бабушка, у которой он жил после гибели родителей в автокатастрофе, тоже не разрешала, говоря, что еще один рот им не нужен, да и хлопот от собаки много не нужных. Когда не стало бабушки, а умерла она, надо отдать должное, когда ей было за девяносто, он так и не решился завести себе питомца. Даже не задумывался, если быть честным. Он был полностью погружен в работу и больше его ничего не волновало. Иногда накатывала тоска, когда он видел мальчишек, играющих со своими любимцами. Но это было сиюминутно.
Марк вернулся в ванную. Щенок мило сновал по эмалированной чугунной ванне, что-то ища и постоянно нюхая. Завидев его, взвизгнул и направился в сторону марка, весело виляя чуть подсохшим хвостом.
– Ну, что? Готов к преобразованию? Собачьих шампуней у меня нет, так что без обид. Что имеем, все наше.
Марк принялся за дело. Намыливал — смывал. И снова. И опять. И вот, банное полотенце соскользнуло со своего места, на котором висело и укутало белый шерстяной комок с коричневыми пятнышками так, что торчал только нос.
* * *
– Федор Михалыч, приветствую! Простите, задержался немного.
– Марк, здравствуй. Я уже было подумал, что ты не придешь. Непривычно как-то сидеть тут и ждать человека, который всегда приходил раньше, не говоря уже о том, что никогда не опаздывал.
– Да. Для меня это тоже в новинку.
Марк устроился в своем любимом кресле. Взглянул на своего наставника и друга, мирно потягивающего ром, ухмыльнулся сложившейся ситуации и, следуя примеру Федора, потянулся за бокалом.
– Федор, помощь нужна. Или совет. Не знаю, как правильно сказать.
– Говори.
– Понимаешь, за мной нынче карапуз увязался. От силы месяца четыре ей. Не смог на улице оставить. Забрал к себе. Надо бы устроить в добрые руки. Скоро в экспедицию, не с собой же таскать по миру.
Федор непонимающе уставился на Марка, вытаращив глаза. С его импозантностью, выглядел он довольно смешно. Округлившиеся глаза, раскрытый от удивления рот, в обрамлении ухоженных усов и бороды, и раскрасневшиеся щеки после горячительного, напомнили Марку деда мороза после застолья в новогоднюю ночь.
– Что значит увязался? Четыре месяца от силы? А мать где? И, когда ты успел?
– Да нет же! Старый ты развратник! – тут Марк рассмеялся от души.– Скажешь тоже. Щенок. Щенок это. Не ребенок! Мать то у него явно была, но вот где она, точно не скажу. Где-то!
– Тьфу ты, напугал! Я уж было представил, как вслед за тобой, по улицам, ползет карапуз в подгузниках и кричит “стой, подожди меня, папа”! – выдохнул Федор и откинулся на спинку кресла, крутя в руке бокал с янтарной жидкостью – Теперь я явно понял выражение твое, относительно “не знаю, как правильно сказать”. Рассказывай, как и что. Потом вместе подумаем.
Марк вернулся к повествованию. Рассказал даже о том, как сидел за ноутбуком несколько часов, в поисках информации по содержанию собак и, в попытке подобрать имя малышке, но в итоге, увидев трейлер фильма показывающего по телевизору, включенного для создания фона, решил остановиться на имени героини, такой же как и щенок, поборницы борьбы за выживание, Элис. Как он еще какое то время приучал Элис к своему и ее имени. Подумав, насколько несуразно это могло выглядеть со стороны, снова рассмеялся. Федор же, слушавший не перебивая, попутно наблюдая за жестами и выражением лица своего компаньона, осознал, что тот влип. Влип по крупному. В хорошем смысле этого слова. Федор расплылся в улыбке.
– Так, теперь ясно. И что ты собираешься с ней делать?
– Не знаю я. Ощущение распрямившихся извилин меня уже не покидает. Голову сломал, что да как. Скоро экспедиция, докторская еще не готова. А тут еще это. И абы кому отдавать не хочу. Девчушка умная и преданная, я уверен. Но вот..
– Остановись. Ты думал о том, что не зря она к тебе прибилась? В глубине сути всего произошедшего копался? – Марк непонимающе уставился на друга. Тот сидел насупившись, задумчиво рассматривая то ли узор на бокале, то ли то, что в него было налито. – Послушай меня. Все случайности не случайны. Банально, но факт. Не банально только то, что мы, два профессора, доктора исторических и прочих наук, в некотором смысле гении в археологии и антропологии, сидим тут и трепимся о собаке, которая живет сейчас, а не несколько веков назад, кости которой обнаружили в очередном выкопанном котловане.
– Но..
– Никаких “но”! “Но”, в данном случае, это побочный эффект от приема лекарств. Подумай сам. К тебе прибивается щенок, ты спасаешь его от предстоящей зимней стужи, приводишь в дом, он по-уши твой, а ты сбагрить решил? Немыслимо! И это одна сторона медали. Вторая - собаки ищейки. Я не уверяю, что она будет асом в этом деле. Но чем черт не шутит? Конечно, мы рабы науки и верить в судьбу или в проведение свыше глупо с нашей стороны, но что-то мне подсказывает, не в этот раз.
– Вот ты загнул. Провидение, скажешь еще, – но глаза выдали Марка. Глаза загорелись от мысли, что он может оставить Элис у себя.
– Я не говорю, что будет легко. И да, это создаст некие трудности и неудобства даже. Но все же. Подумай на досуге. Время терпит, но не люди.
Чуть позже, распрощавшись, Марк бродил по улицам, обдумывая сказанное другом. Он настолько был погружен в свои мысли, что пропустил поворот к архиву, куда он обычно захаживал после посиделок с Федором. Очнулся он уже возле двери своей квартиры, из-за которой доносился тоненький писк.
– Ну, что, Элис, готова стать первой в истории собакой-археологом?